— И что? Меня все ждали.

— Она иначе ждала. Сидела, дожидалась известий о тебе, а как получила письмо, так сразу оживилась. И когда узнала, что ты подъезжаешь, сразу начала готовиться: мылась, красилась, причёсывалась, всё не могла нарадоваться. Пусть и пыталась скрыть это, но все видели, как она тут порхала. А ты сказал, что предпочтёшь ей табуретку. Мэйн… я знаю, что ты не очень к Клирии относишься, но это слишком жестоко даже для тебя. Она сейчас там рыдает непрерывно, словно какая-то девчонка пяти лет. Ты понимаешь, что она немного беременна? Что она сейчас воспринимает всё иначе?

— Немного беременна?

— Много беременна.

— Звучит ещё хуже.

— Как бы то ни было, она радостная тебя ждала, а ты ей это бросил в лицо. Естественно, она сорвалась.

— Радостная Клирия… Ты мне угрожаешь?

— Достаточно, Мэйн. Сам решай, что делать, я всё сказала.

— Окей. Тогда иди, не отвлекай меня, я револьвер чищу.

— Хорошо, — спокойно ответила Элизи и ушла.

А я-то думал, что цыкнет или ещё что, но Элизи лишь спокойно вышла, словно получила положительный ответ. Хотя мои дальнейшие действия и так были ясны без всяких объяснений. В любом случае я пойду Клирии. Не потому, что подкаблучник и прочая хуйня. Просто я слегонца переборщил и вышло некрасиво немного. В конечном итоге я обидел и попросить прощение у неё надо просто потому, что это правильно.

— Ну бли-и-ин… — вздохнул я и встал. — Вот чёрт…

Я не боюсь просить прощения, если чувствую, что виноват. Однако когда всё поместье знает, кто это натворил (а оно узнает, слухи здесь разлетаются быстро), чувствовать на себе чужие взгляды то ещё удовольствие. Особенно ненавижу, когда за спиной шепчутся. Шептуны блин.

Как я и предполагал, служанки косились на меня, а стоило мне посмотреть на них, они испуганно отворачивались или разбегались «по делам».

А у двери Клирии так вообще четыре штуки стояло.

— А ну-ка брысь отсюдова! — шикнул я на их и служанки, словно кошки, облитые холодной водой, тут же разбежались.

Рыдания Клирии были слышны даже отсюда. Просто тупо ревела там глухо, словно уткнулась в подушку лицом. И это же надо было так разойтись из-за табуретки.

Когда я постучал в дверь, ответом было мне:

— ПОШЛИ ВОН! НЕ БЕСПОКОИТЬ! — истерический голос едва не срывался на визг и был такой, словно кричали из подушки.

— Клирия, это я, — позвал я её. — Можно войти?