Те, кто гнались за первой частью, начали разворачиваться, но тут же попали под атаки тех, кого гнали секунду назад. Причём наши били не строем, а налетали целым роем, волнами то ударяя, то отходя назад, беря разбег и снова. А тем временем наша вторая группа кавалерии врезалась раз за разом в строй противника, который ничего не мог сделать, уже разбившись, расколовшись и хаотично метаясь, пытаясь кусочками дать отпор дружному клину, который раз за разом пересекал их.

Пока вражескую конницу утюжили наши, из леса показались и основные войска противника. Пикинеры, наши любимые товарищи конницы, и солдаты с лучниками. Однако последние в данной ситуации были бесполезны — наша конница слишком близко держалась к вражеской, чтоб те смогли безопасно расстреливать наших.

И пока там был круговорот смерти на лошадях, наши быстро-быстро протискивались в город. В воротах уже была давка несмотря на то, что те были не сильно узкие.

Наша же конница, уже разбив вражескую на части, сейчас превратилась просто в рой, который окутал её со всех сторон истребляя. Иногда они отходили и вновь огромной волной накатывали на врага, при этом не рискуя подходить близко к вражеской группе пехоты.

Интересно, сколько там их? Четыре тысячи? Шесть? Восемь? Вряд ли восемь, но вот шесть вполне может быть, если приплюсовать сюда наёмников и простых людей, которых заманили деньгами.

Они довольно ровным и смелым строем, в отличие от наших убегающих, выходили из леса.

— Мамонта, иди в город, — кивнул я ей на ворота, где столпотворение сходило на нет. К тому же уже и наша конница отступала. Как раз-таки их мне и надо было перехватить до того, как они решат тоже укрыться в городе.

Мамонта попыталась что-то сказать мне, однако я лишь кивнул ей на ворота и произнёс:

— Это приказ.

Ну как произнёс, крикнул ей. Сам же бросился наперерез коннице, что собиралась, по-видимому, зайти с другой стороны, через вторые ворота. И на мою радость, в отличие от врагов, она количеством не сильно изменилась. Примерно на глаз как было две с половиной тысячи, так и осталось. Пока я бежал им на встречу во весь опор, от огромного отряда отделилась одна лошадь, что могла принадлежать только Констанции. Через несколько минут она уже была около меня. Вся покрытая пылью вместе с лошадью, но тем не менее целая и живая. Видимо их только и накрыло пылевым облаком. Повезло, сучка, а вот нас своим бабахом подставила, едва не убив. Рассчитали они всё блять.

Констанция, подъехав, что-то мне сказала, однако я естественно нихуя не услышал. Зато сам ей прокричал.