И если она продолжит в том же духе…
— Я уже не стану той, кем была… — пробормотала она в никуда, стоя перед женщиной.
Её взгляд переместился на человека, который подтолкнул её на это линчевание. Он стоял за этим помостом, скрытый от глаз гостей, и внимательно наблюдал за ней. Холодный взгляд, лишённый каких-либо эмоций, расчётливый и беспощадный.
Что он скажет на это? Назовёт слабачкой? Разочарованно вздохнёт и уйдёт? Попытается скрыть все свои чувства под улыбкой и фразой «ничего, бывает»?
Она помнила другого парня, помнила того, кто хотел просто жить, но человек перед ней был расчётливым, беспощадным и очень жестоким. Непроницаемым для чужого горя, полным ненависти ко всему, что против него. Он знал только один путь — истребление. И в этом он явно преуспел. Патрик хотел исправить мир кровью и насилием.
Хотела ли она стать такой же?
Эвелина поймала себя на мысли о том, что он уже был другим человеком, не тем, в кого она влюбилась однажды. Тот парень был стеснительным, неловким, слегка трусливым и неуверенным, но готовым броситься на помощь. Кого-то такие раздражали, но она нашла такого молодого человека привлекательным. Он был милым и добрым.
Но сейчас перед ней был беспощадный, не знающий сомнений и страха антигерой. Она не утверждала, что он не знает, что такое добро и милосердие, что он убивает всех подряд не моргнув глазом. Однако тот самый Патрик умер в Дасте, спасая Констанцию.
Умер навсегда. Поэтому…
Эви выронила кинжал.
— Заберите то, что я вам отдала, — обратилась она к послам, даже не повернувшись к ним. — Вашим графам будет и этого достаточно. Мы дадим вам повозку, чтоб туда можно было складировать головы. Вы поклянётесь, что вручите всё это лично в руки своим хозяевам. На этом мы закончим.
На ватных ногах, не обращая внимания на рыдающую от облегчения женщину, на то, как выдохнули пленники, до которых не дошла очередь, Эвелина спустилась с глаз посланников долой. К тому, кто её ждал внизу.
Он ничего не сказал, а она побоялась взглянуть на него. Даже понимая, что человек перед ней безвозвратно изменился, Эвелина боялась его осуждения, то, что он скажет ей, упрекнёт, посчитает слабой. Она почувствовала себя очень зависимой от его мнения и слишком уязвимой, из-за чего ненавидела себя за эту слабость.
Прошла мимо и остановилась, не оборачиваясь, ждя, что Патрик скажет.
Было тихо, если не считать суеты вокруг.
Секунды тянулись непростительно долго. Её напряжение было на самой высокой ноте, и, не выдержав, Эвелина сама задала вопрос.
— Ты разочарован во мне?