— Вот и славно, — он повернулся к Стрими, которая в это время помогала засыпающей Юи лечь на своё место. — Будь аккуратной, лиса, слишком опасных попутчиков ты выбрала, не доведёт тебя это до добра. Да и как освободишься, загляни. За целую ночку сможешь себе до столицы заработать.

— Я… я подумаю.

Уверен, что Стрими согласилась бы, если я бы не платил ей столько денег. А так она свободно может позволить себе доехать докуда угодна с такими деньгами. Правда, судя по всему, лишний раз она точно не против заработать.

Да и волк… тот ещё философ попался, хотя говорил он действительно правду. Такие как он… такие как мы видим мир иначе, видим только плохое и редко хорошее. Всё пропускаем через призму цинизма, сдабривая это ещё и своим, зачастую не самым хорошим опытом.

Как бомжи, которые по стене говно размазывают, в конечном итоге даже белую стену делая коричневой. Любую картину говном сдобрим.

Я улёгся в потайной отсек, после чего нас накрыли дощатым плотным полом, который не имел щелей между стыками. С этого момента наше путешествие в роли груза началось.

Телега, не имеющая даже намёков на амортизаторы, подскакивала на каждом камне своими деревянными, оббитыми железом колёсами. Эти удары напрямую отдавались в наши несчастные спины и уже через несколько минут мне казалось, что всё тело само по себе вибрирует. А это мы даже из города не выехали!

За деревянными стенками телеги я слышал множество голосов фурри, криков детей, то, как зазывают к себе торговцы. Вскоре за стенками телеги слышались уже мат и крики рабочих, стуки молотков и грохот ящиков.

— Эта телега? Чо так долго? — я буквально слышал блеяние овцы или барана в возмущённом голосе.

— А я чо? Я ничо. Как смог, так привёз. Давай, чо за груз?

— И за тя мы задерживаем других, мать твою за хвост, — потом обычный гул склада во время работы и вновь голос. — Так, по накладным у тя двести единиц табака и триста единиц перца. Эй, бараны, загружайте!

И в течении получаса мы лишь слушали, как скрипит телега, как бьют по доскам сверху копыта, как переговариваются рабочие и бросают мешки сверху. Меня не покидало стойкое ощущение, что это сейчас всё нам на голову свалится. Более того, здесь было непроглядно темно и у меня возникало стойкое чувство того, что меня захоронили заживо.

Скажу так — после этой мысли мне было вдвойне стрёмно.

— Всё, двести единиц табака и триста единиц перца, уезжай. Следующий! Давай, быстрее! Быстрее!

Телега вновь двинулась по дорогам, уже не так рьяно и весело подскакивая на каждом камне. Она стонала, скрипела и, казалось, разваливалась под тяжестью груза, заставляя моё сердце замирать от страха при любом подозрительном скрипе.