— Мы тут вдвоём живём. Никто не будет ничего говорить. К тому же, кто у нас всю зиму лежал с температурой? Кашлял, соплями истекал, с кровати из-под толстого одеяла не вылезал? Вся дрожала как лист на ветру. А кого я с ложки кормил? А чью…

— Не говори! — пискнула красная как помидор Клирия, но Мор невозмутимо продолжил.

— …попу я вытирал, пока кто-то даже встать не мог без чужой помощи? Мыл в тазу? Баюкал, когда кто-то плакал от головной боли, сопли подти…

— Я поняла! — запищала Клирия, зажмурившись и замахав перед собой руками, после чего бросилась на этот чеснок с каким-то невиданным остервенением, Мор даже и сказать ничего не успел.

— Ну не на голодный же живот, дура… — пробормотал он, глядя как головка уменьшается на глазах.

После этого случая Клирия потом неделю ещё мучилась с животом, хотя запах чеснока в доме стал довольно привычным явлением, к которому все привыкли почти сразу. Иной раз Клирия уже грызла его, скучая, когда делать было нечего, словно какое-то яблоко.

Время продолжало свой ход, сменяя один сезон года на другой. Иной раз они заводили разговоры ни о чём. Иногда разговоры ни о чём значили куда больше, чем казалось. Об этом мире, о других, соседних мирах. О том что богиня — как привязанная большому камню девушка. Она может сидеть на своём валуне, а может при желании сесть на соседние, если длина верёвки позволяет. О том, что он воевал в нескольких войнах за освобождение и видел, как падали другие государства. О том, что человеческая ненависть опаснее пожара в деревянном городе; ничто так не объединяет, чем общая боль и ненависть.

— У тебя что не разговор, всё к войне. Побойся бога, — улыбнулась тогда Клирия. Она даже переняла слова людей, настолько привыкла к такой жизни, забыв, чего хотела.

— Не, не буду бояться. Когда-нибудь мы с тобой тряхнём этот мир. Да и у тебя тоже все разговоры сводятся к тому, что э-э-э… — он пытался сказать что-то, но несильно у него это выходило.

— К чему? — с хитрым прищуром и улыбкой она облокотила голову на руки, уперев локти в стол. — К тому, какая я разносторонняя?

— Это как? — не понял Мор.

— Вот неуч, и как богиня тебя терпит, — рассмеялась Клирия, облокотившись на спинку стула.

— Так же, как и я её выходки. Кто моей рубахой пол помыл?!

— Э… — Клирия растерялась, даже не зная, что ответить. — Я?

Такие милые ситуации происходили довольно часто. Когда она его отчитывала, когда он её. Живя вместе, они наслаждались обществом друг друга, иногда заходя в деревню. Вполне естественно, что пусть и юная на вид, внутри уже давно взрослая женщина смотрела на ситуацию иначе. Возможно, и Мор смотрел на ситуацию иначе, но вида не подавал.