У меня всего одна попытка. Один удар… Уф, нервы на пределе…

Рычание смерти, слегка вздрогнув, раскручивает вложенный диск и я, затаив дыхание и даже, кажется, на время остановив сердцебиение, делаю точно выверенный взмах. Зубцы — сверкающие, размазанные в движении в сплошную блестящую полосу — вгрызаются в кристалл точно по метке Стинга. Чакрам движется уже сам собой — я лишь задал ему траекторию.

Все вокруг заливает белым. Снова вспышка, такая яркая, что я слепну. Тело на несколько мгновений взрывается болью от нестерпимого жара, но на смену ему быстро приходит тишина, темнота и пустота. Тоже всего на несколько секунд, потому что следом опять наваливаются звуки, запахи, ощущения — все разом, придавливая к земле, будто ловчая сеть.

Валяясь на спине и судорожно хватая воздух, я пытаюсь совладать с органами чувств. Уши заложило, в них стоит какой-то гул. Глаза широко открыты, но я ничего не вижу, кроме тьмы, раскрашенной хаотично движущимися цветными пятнами. Уже задним умом я понимаю, что погиб почти мгновенно. Почти — из-за зерна Последнего шанса. Именно оно задержало меня на несколько мгновений и дало прочувствовать боль от взрыва. По мне, так медвежья услуга. Надо было вообще снять его перед тем, как резать кристалл.

Кое-как поднявшись и, наконец, прозрев, я огляделся и понял, что гул, стоящий у меня в голове — как раз настоящий. Весь город стоял на ушах — по улицам в спешке бегали бандиты, отовсюду доносились чьи-то крики, ругань, треск, грохот. Что-то горело — над северо-западными кварталами висело огромное облако дыма.

— Все-таки долбануло… — пробормотал я, шагая прочь от менгира, возле которого возродился.

Посмертный дебафф накрыл меня, будто невидимое свинцовое одеяло, но при моих статах даже с ним можно было двигаться относительно свободно. Вот только я до сих пор был словно контуженный — в голове шумело, колени подгибались, перед глазами плясал целый рой мутных белых мух.

— Какого черта тут творится?!

Знакомый голос. Стелла?

Призрак неслась, перепрыгивая через попадающиеся на пути ящики, телеги и прочий скарб, в сторону северо-западных кварталов. Увидев меня, задержалась.

— Ты погиб? Да что произошло-то?

— Мы попробовали разрезать сердце Дробителя, — пожал я плечами.

На меня напала какая-то странная апатия — будто отходняки после того напряжения, которое я испытал, готовясь к эксперименту. Теперь-то чего уже бояться, все позади. Вряд ли взорвалось все сердце — тогда, мне кажется, на месте Гаракса осталась одна большая воронка. Но часть энергии из поврежденных ячеек, как и предупреждал Стинг, все же вырвалась.