Удалось это далеко не сразу. И подняться, и что-то разглядеть. Все пространство перед городскими стенами заволокло гигантским облаком пыли от взрыва, и оседала она медленно. Пыль эта смешивалась с едким дымом, от которого горела глотка и было трудно дышать.

Звуки возвращались, но медленно, будто издалека. И в каком-то странном порядке. Сначала сквозь стук собственной крови в висках я расслышал выкрики товарищей в голосовом чате. Они становились все громче, но потом их постепенно заглушил страшный грохот и гул, доносящийся откуда-то из глубины облака, накрывшего Имира.

— Эрик! Эрик!.. Кто-нибудь видит Эрика?

— Не отвечает! В чате офлайн. Он успел выйти или погиб?

— Пока непонятно. Док, Вульф, вы где?

— Я минус. Воскрес у центрального менгира Гаракса.

— Я тоже. Но я в червоточинах привязку делал.

— Мангуст? Мангуст!

Я не сразу и понял, что обращаются ко мне — голова туго соображала. К тому же я в это время как раз отыскал Бао и помогал ему подняться. Где-то неподалеку ворочался огр, гремя доспехами и отчаянно матерясь, но его не было видно за клубами пыли.

Земля снова заходила ходуном, и свозь пыльную завесу я разглядел темный силуэт титана с проблесками фиолетового пламени. Великан ворочался из стороны в сторону, кажется, пытаясь подняться. Ракеты сбили его с ног и, насколько я смог разглядеть, довольно сильно повредили — так, что он стал прихрамывать. Однако в целом выглядел так, будто просто получил пару хороших оплеух, но никак не смертельную рану.

— Да етишкины шишки, он все еще живой! — с непередаваемой обидой в голосе воскликнул Стинг. — Слушайте, ну я тогда вообще не знаю, чем его брать!

Коротышка как раз выбрался из кабины своего детища и, стянув с головы кожаный шлем, увешанный всякой оптикой, глядел на Имира, запрокинув чумазое носатое лицо кверху.

Не знаю, способен ли был титан чувствовать боль. Но, кажется, некоторые эмоции ему были не чужды, потому что движения его стали резче и быстрее, будто он всерьез разозлился. Нас он так и не заметил — мы были сбоку от него, к тому же скрытые за пылевой завесой. Поэтому всю свою ярость он обрушил на крепостные стены. Удар был такой, будто снова что-то взорвалось. Во все стороны полетели каменные обломки, многие размером с автомобиль.

— Уходим! Срочно, по экстренному протоколу, — еле расслышал я в чате голос Стеллы. — Мы сделали все, что смогли…

Она, конечно, была права. Сейчас даже нам было опасно здесь оставаться — неизвестно, сколько еще продержатся менгиры. Но принять поражение было непросто. А еще сложнее — бросить здесь тех, кто не может последовать за нами в реальный мир.