— Скажем, это не совсем полезно для их организма.

Один из хранителей правопорядка отделился и подошёл ближе:

— Что-то не так, баронесса Фэттенбелл?

Баронесса. Самый мелкий дворянский титул в Сарране. Из грязи в князи — это про неё. Небось сама не благородных кровей, а богатый отец, возможно крупный торговец или ещё кто, устроил доченьке светлое будущее. Сочувствую мужу, с такой-то мегерой. Хорошо, я запомнила твою фамилию, и даже сама лично прирежу, если выдастся случай. А пока моя ненависть уступала чувству безнадёги и испуга, из-за этой сволочи наша афёра закончится прямо сейчас. Никто не станет разбираться, скрутят и вышвырнут. Не особо надеясь на успех, жалобно прижала ушки и спряталась за ногами змеелюда, а вдруг харизма коти хоть как-то поможет и за меня вступится храбрый кошатник.

— Прошу прощения, а что здесь происходит? — вмешался низкий худощавый мужчина интеллигентного вида: платок на шее под рубашкой, жилеточный костюм и пальто, козья бородка, седоватые волосы, обрамляющие голову, словно венок.

— Ох, граф Солигар! День добрый! Вот эти вот скоты… — она указала на нас, и с доброй долей крепких словечек расписала ситуацию так, будто мы чуть её не убили.

Растерянная стража не понимала, что теперь делать. Вроде и светская дама недовольна, а вроде и граф подкатил. Солигар… Солигар… Я где-то слышала эту фамилию. Это же наш клиент! Спасибо тебе, Искин! Думаю, в этом цифровом мире не совсем уместно благодарить Господа, а на счёт здешних божеств мои познания сводятся к нулю.

Мужчина потёр подбородок, хмыкнул, а затем подошёл к сопливому малышу, ему даже не пришлось наклоняться, настолько его рост был мал, чтобы почти наравне поговорить:

— Смотри, дружок, есть два вида животных: те, которые едят растения, и те, которые едят мясо. Вот это — кошка, и она относится ко второму виду. Если бы ты дал ей, не пирог, а, допустим, свой пальчик, она бы с удовольствием его съела.

Лицо ребёнка сначала исказилось от страха, а потом он пискляво заверещал, производя на свет ещё больше соплей и слёз. Мамаша сорвалась с места и раскудахталась, словно квочка:

— Что… Что… Как… Как… Что вы себе позволяете? Зачем вы пугаете дитятко? Он же маленький и беззащитный!

— Ровно, как и это ни в чём не повинное животное. Вы же баронесса, а ведёте себя, как необразованная хамка.

Видимо, жируха была из тех, кто только и может, что брюзжать желчью на низших по статусу и положению, потому как она не стала нападать на графа, а, схватив орущее исчадие ада, ретировалась куда подальше:

— Это плохие дяди, сладенький. Ну не плач… Пойдём отсюда. Не реви, кому я сказала!