Но с людьми получилось иначе. Когда он пришел в этот «садик», то понял, что человеческие детеныши не дерутся за жизнь. Более того, здесь есть взрослая особь, работа которой заключается как раз в присмотре за детьми.

Поначалу это показалось Тасто глупостью. Но пока он работал с проводкой, украдкой кидая взгляд на возню няньки с детьми, то начал сомневаться в том, что система воспитания тагов идеальная, как он считал раньше.

Человеческие дети просто жили, набирались сил и уже в таком возрасте учились, познавали мир. Их ограждали от опасностей, берегли.

«Неужели у них вообще нет естественного отбора?» — удивлялся Тасто, а когда пришла Гвинел, он осторожно поинтересовался:

— Пока ковырялся тут, задумался…

— О чем? — безмятежно улыбаясь, спросила она.

— Вот у других рас воспитание детенышей достаточно жесткий процесс. Прямо отбор. А почему у нас, людей, такое бережное отношение к своему потомству?

— Хм… — Гвинел на секунду задумалась. — видишь ли. Такой жесткий отбор, как у тагов, к примеру, очень похож на отбор у животных. Выживает только сильнейший.

— Ну да…а что тут неправильного?

— Но ведь животные не разумны, именно разум отличает нас от них.

— И что? Как это связано с отсевом?

— Ну, отсев-то идет по критериям силы, ловкости, даже везения. Этот отбор никак не связан с интеллектом.

Тасто задумался.

— К чему ты ведешь?

— Ну вот смотри: есть масса примеров, когда родившиеся слабыми, больными, или вообще с дефектами люди позже становились полезными, важными. Своими действиями двигали человечество вперед, а их достижения становились архиважными.

— Да ладно. — фыркнул Тасло. — это какие такие люди?

— К примеру Эдисон…

— Это кто такой?

— Да как ты этого можешь не знать. — удивилась Гвинел. — ты ведь электрик!

Тасло прикусил язык. Судя по всему, этот Эдисон был знаменитостью на Земле и как-то связан с электрикой. Но откуда это было знать Тасло, ведь тот учился совсем на другой планете.