Механическая рука, сжимающая пистолет, поднялась сама собой – так быстро, что Монк не успел даже заметить движение. Дважды нажала на спуск. Время замедлилось еще сильнее: теперь он почти видел траектории пуль. Видел, как сперва одна, затем другая влетают в смотровые щели, вонзаются в прицелы, разносят их вдребезги. Видел с болезненной ясностью, как разлетаются черепа снайперов и валятся наземь тела.
Пора!
Монк двинулся вперед по заминированному коридору.
Обогнул тело и выбоину от взрыва, пошел дальше. Даже не моргал – боялся что-то упустить. Он еще не привык к своей сверхъестественной внимательности, к тому же от чужого присутствия в мозгу по-прежнему раскалывалась голова.
Перешагнуть.
Обойти. Там мина.
Обойти, выбрать более безопасное место.
Однако Монк шел все быстрее – и все быстрее привыкал к командам Евы. Слышал их уже не как чужой голос, вторгающийся в голову, – скорее, как собственные мысли. Он снова представил себе всадника и жеребца. Обоим нужно время, чтобы привыкнуть друг к другу, чтобы научиться взаимодействовать: понять, как переносить вес, как сохранять равновесие, с какой силой натягивать поводья. Вскоре они начинают чувствовать друг друга и действовать как единое существо.
Вот и здесь так же.
Пройдя тоннель до середины, Монк уже едва ли мог бы определить, где кончается он и начинается Ева. Расширенные чувства воспринимались как собственные. Ее слова, звучащие куда быстрее обыденной человеческой речи, – как продолжение его собственных мыслей.
Оставалось несколько ярдов. Уверенный в Еве и в себе, Монк перешел на бег.