Вздохнув, я намочил какую-то тряпку, завалявшуюся в моём инвентаре, и бережно обтёр щенка. Мои движения он принял за тёплый язык матери и начал жалобно пищать.
Среди припасов, запакованных служанкой, нашлось много интересного, но особо моё внимание привлекли две металлические ёмкости, скорее термосы, чем бутылки. В одной оказалась обычная вода, во второй — молоко. Чьё молоко? Понятия не имею. Пауков? Лютомышей? Или может особо упорные (упороротые) доили Душителей? В этом чувствовалась заботливая рука Ариакеллы. Дай ей Эстрикс здоровья.
У нас был пёс ещё до смерти матери. Бранд, друг моего детства. Мы вместе с отцом ездили к заводчице. Довелось мне увидеть, как он прижался к матери и не отлезал, пока не наелся от пуза. Заводчица тогда сказала, что новорождённые щенки не умеют сосать и лакать. И как бы выдаивают питание из суки — тянут на себя её соски.
Вытащив гигантский шприц, используемый для откачки воздуха из гранат, я снял с него иглу и набрал молока. Стоило мне коснуться мелкого, как он испуганно запищал.
Пришлось снять одну и осторожно подобрать его, расположив вдоль предплечья мордой в сторону ладони. В другу руку я взял этот здоровый шприц и медленно приставил к пасти щенка. Тот мгновенно вцепился в него крошечными клыками. С шумом он начал втягивать в себя молоко.
Давить на поршень приходилось спокойно, контролируя свои движения. В какой-то момент я случайно нажал чуть сильнее, и беднягу окатило струей молока. Кашель и икание, которые издал проглот, заставили меня поседеть. Думал точно захлебнётся из-за моих кривых рук. Но всё обошлось.
Когда мелкий отвалился от шприца, сыто перебирая лапами, в голове раздался раздражающий зуд.