Пока этого хватит. Остальные очки Таланта по старой привычке оставим про запас. Помню раньше всегда сливал всё и сразу, но вот случалась действительно важная битва, и мне не хватало какого-нибудь умения, или определенного типа урона. В итоге, там где можно было обойтись малой кровью, приходилось множество раз улетать на перерождение, а иногда и всем рейдом.
Пока разбирался с прокачкой, Аля уже построила всё племя. Она, я и Грызлик направляющие. Дети, женщины старики в центре. Деды покрепче и подростки в хвосте. Два молодых воина замыкающие. Вождь посчитала всех. Получилось тридцать восемь человек. Довести бы их живыми.
Я приготовился к тяжелому и долгому переходу, с частыми остановками и атаками диких зверей, но всё прошло куда легче. Старики постоянно получали бафы и потому не отставали от молодежи.
В самых трудных местах, мне приходилось помогать вытаскивать телеги. Атаки зверья случались, но это были хищники одиночки. Я выступал в роли танка, благодаря чему совместной атакой легко удавалось убить наглого моба.
Уже на подходе к храму услышал перестук топоров. Рабочие начали валить деревья. Я вышел вперёд, чтоб опознаться перед патрулем, а то стражи чересчур резкие, подстрелят одного из племени и только потом спросят, кто такие и зачем пожаловали.
Когда мы вышли из низины на плоскую местность и вдали показалась стена храма, что-то в сердцах потомков изгнанников дрогнуло. Сами не понимая почему, они ускорились. Словно какая-то неведомая сила начала подгонять их.
Отряд вышел из джунглей, я прихватил Алю за локоток и приказал всем остановится. Показывая пальцем на ловушки, которые еще не успели должным образом замаскировать, объяснил, что тут торопиться нельзя. Девушка понимающе кивнула.
Плямя выстроилось в цепь, и все двигались змейкой шаг в шаг за мной. Такой вот забавной вереницей мы и вошли во двор, собирая на себе удивленные и обеспокоенные взгляды стражей. Ко мне тут же подбежали старейшины, я отмахнулся, мол, все нормально и договорился встретиться позже на совете.
Едва последний из племени вошел во двор, все потомки изгнанников разом попадали на колени. Кто-то смеялся, другие молились, третьи ревели в голос. Родовая память рвалась наружу, они испытывали бурю эмоций и не могли с ней совладать.