— Прямо бабуля–красотуля, — я продолжал беззастенчиво льстить, — тебе бы еще какого–нибудь старичка–лесовичка завести, чтоб не так тоскливо было одной.
— Чур, чур тебя! Он ведь спать со мной полезет, а я уже давно выспалась, — она кокетливо взмахнула рукой и улыбнулась беззубым ртом. — Ну, заходь обратно.
Бабка проковыляла в избу, я, едва сдерживая смех — за ней. Указав мне на лавку, Яга хлопнула передо мной плошку щей. Надо отдать ей должное, пока я ел, она не сказала ни слова, только тепло смотрела на меня, подперев подбородок рукой. И лишь когда тарелка опустела, спросила:
— Зачем пожаловал–то?
Я облизнулся и доверительно наклонился к ней.
— Хочу, бабуль, сходить еще раз в Комтеон.
— Почто он тебе?
Поколебавшись, я решил не врать, все равно поймает.
— Нариэля призывать буду.
— Ох, — Яга обреченно вздохнула, — не выйдет ниче, касатик. Во–первых, Комтеон — охранный храм, а во–вторых, порушили его давно, для вызова он никак не подходит. Да и как ты туда попадешь? А коли и попадешь, обратно не воротишься.
Она встала, взяла с полки длиннющий половник и подошла к одной из бадей. Помешала варево и обернулась, ожидая ответа.
— Не вернусь так не вернусь. Мне уже все равно, бабуль. Главное, чтобы Нариэль наконец пробудился. Достала эта неопределенность.
— Ишь ты, притомился он, бедненький, — усмехнулась Яга и, шаркая ногами, вернулась к столу. — А когда ты мороком становился, об чем думал?
Я, кажется, даже рот приоткрыл от удивления.
— Что ты об этом знаешь, бабусь?
— А ниче, — она вздернула острый подбородок и отвернулась. — За одежу благодарствую, Комтеон тебе не поможет, а боле ниче не ведаю.