Через пять минут двинулись вперёд, таймер показывал 12.40.20. ещё пару часов, двигались так же. Проблем опять почти не было. Было два перекрёстка, где было три скелета, но договорённость выполняли. И даже, насколько я понял, старались выравнивать полученный ОИ, ну, в целом. По крайней мере, мы с Анной–Лизой старались, спрашивая своих у кого сколько получено. Остальным тоже советовал.

Проблема возникла, когда бойцы Кицунэ, пошли вперёд, а мы сдвинулись назад, после Кицунэ была бы очередь Двух Мечей и его с Бен Гуром группы. Поскольку Кицунэ была одна, я хотел остаться впереди для контроля. И вдруг услышал какие–то крики сзади.

Остановив всех, пошёл назад к группе Двух Мечей, где, видимо, и начался спор, по крайней мере европейцы поглядывали туда.

— Почему ускоглазые идут впереди нас? Они там небось гребут опыт, а мы на голодном пайке. — разорялся опять игрок с ником Справный Казак, уровень у него был шестой, и выступал он на общем.

— Все получают ОИ, примерно, поровну, в очередь по группам. В свою очередь все получат свою возможность.

— Вам платят, чтобы мы получали опыт, могли бы всё делать и быстрее, я слышал, что в предыдущие разы, некоторым давали возможность убивать обездвиженную нежить, так было бы гораздо быстрее. И всем бы досталось больше.

Вокруг одобрительно заворчали. Какой дурак рассказал им всё это? Впрочем, сейчас всё уже не важно. Если пойти на поводу у группы, превращающейся в неуправляемую толпу, ничего хорошего не будет.

— Почему впереди ускоглазые, мы должны получать опыт раньше. — Справный Казак. Уровень 6, толкнул стоящего рядом, видимо призывая поддержать.

Стоящий рядом негр, нет, правильно афроамериканец, одобрительно заворчал. Анна — Леди Годива опять побледнела.

И тут из–за спины раздался голос «гайдзинам всегда всего мало, жадность вот их главная черта, они всё меряют только деньгами» — это Джингуджи, которая зачем–то увязалась вслед за мной вдруг ни с того ни с сего полезла не в своё дело.

И социальная справедливость в такой форме, и национальные идеи, утверждаемые не на основе собственных традиций, а на противопоставлении другим народам, меня всегда раздражали. Пора заканчивать этот балаган.

Я ещё помнил реакцию Кицунэ на японский язык, а тут ещё некстати вспомнилась фраза из когда–то прочитанного Джеймса Клавела.

— Как может настоящий воин покинуть своё место без разрешения, грубо разговаривать, Вы забываетесь, Вы самурай или ронин? — рявкнул я по–японски, вызывая меч.

— Прошу прощения, Виктор–сама, мне нет прощения. — Джингуджи согнулась практически пополам.