Руки? Тоже менялись, становясь скорее клешнями. И вместо крыльев… Вместо крыльев за спиной изменяемого Персиваля появилось нечто вроде небольших парусов, непонятно для чего предназначенных. Что для каких-то магических воздействий — тут и сомневаться не приходится, но вот каких именно, пока оставалось загадкой. Ничего, обычно в таких ситуациях изменённый инстинктивно знает хотя бы азы новых возможностей своего тела. Так было с Рамоной, так и с иными. Законы магии, их не нарушить даже богам… по крайней мере, так легко и просто не нарушить, да ещё не при непосредственном контакте.

Всё, готово. Трансформация подошла к концу, выжав меня по полной программе. Зато подопытный однозначно жив, в ближайшее время помирать не собирается и уж точно не от проведённой при помощи Печати и такой-то матери трансформации. Правда получившееся нечто, как по мне, не походило на сколько-нибудь известные виды демонов Инферно. Вместе с тем… Инфернальное присутствие ощущалось, пускай и не чистое, а словно разбавленное иной демонической составляющей. Мда, вот такой загадочный гибрид как в физическом, так и в энергетическом плане получился. Но ведь получился, а это важно. Это же поспешил сказать Ставр, заявивший:

— Опытный образец у вас, князь, вышел на зависть многим. Обычно сперва целая череда нежизнеспособных или нуждающихся в экстренной реанимации. И затраты на удержание по эту сторону такие, что иногда легче и спокойнее дать испытуемому помереть. Особенно такому, которого не жалко.

— Помог артефакт, применённый, когда стабильность ритуала нарушилась, коллега, — подметил мессир Тиурент, уже начавший собирать отработавшие своё магические конструкты и начав деактивировать ритуальное построение. — Без него подопытный скорее всего умер бы.

— Рувик много думает! — изрек мой персональный шут, напыжившись от чувства собственного величия, ни на чём реальном не основанном. — И Рувик придумывает. Может тут и моё действие было? Тот самое, победительное. Рувик может даже добавить. Много-много добавить, прямо сейчас.

Шмяк. Это Стелла, уже совершенно привычно и даже с некоторой скукой. Телекинезом обрушила на пол крылатого пакостника.

— Засранец. В самом прямом смысле этого слова, — вздохнула дьяволица. — Когда он был обычным тупым бесом, как-то легче было. Теперь, чуток поумнев, стал совсем извращённым и сверхпохабным.

— Рувик — это великий препохабень, — закивал один из двух оставшихся в воздухе бесов.

— Б**дославляющий во имя развращённых идей, доступных б**дей и больших грудей. И с этим, гербарием. У каждого свой гербарий будет, тоже иратический. И ездовой собакен!