— Скажи, есть ли у альбиносов уязвимое место, за которое можно уцепиться? — спросил я напрямую.
Валек поджал губы и помотал головой.
— Я уже не раз думал. Отправляясь к альбиносам впервые, выискивая возможности пробраться в Совет, я был одержим этой идеей. Но чем больше я узнавал, чем больше выискивал, тем больше убеждался в идеальности власти придуманной Генри Лойдом. При нынешнем положении вещей с ними не справиться.
— А если сломать Великую Систему? — уже в отчаянии спросил я.
— Если сломать Систему, пожалуй, можно. Вот тогда точно исчезнут падшие. А вместе с ними исчезнут все навыки, особые способности, заклинания, магия. Нельзя будет открыть портал и переправлять людей. Это обезоружит альбиносов. Волей-неволей им придется отказаться от своих планов. Альбиносов ведь на самом деле немного. Чуть больше, чем живет в Скалистом Берегу. С таким количеством им будет уже не до грандиозных нападений. Они слишком дорожат своими людьми. А их банку придет конец. Так просто золото уже нельзя будет переправлять куда захочется.
Будто мысленно соглашаясь со сказанным, Валек Лотц учащенно закивал головой.
— Да, это единственный шанс победить альбиносов. Единственный из всех возможных вариантов.
Я сформулировал вопрос перед Великой Системой о шансе на победу в обмен на удачу. Вышла осечка. Имея отрицательное значение удачи, я не мог ничего узнать. Зато мог Валек. Не зря же он обмолвился о шансе.
Вот теперь можно было закончить разговор. Взявшись за рукоять меча, я его высвободил из ножен.
— Ты хочешь меня убить? За что? За то, что я пытаюсь помочь нашим людям выжить?
Острие меча резко ворвалось в левую часть груди мастера.
— За то, что ты не справился. Ты должен был снести верхушку княжества. У тебя не получилось. Зато получилось убить тысячи наших людей. В их смертях повинен только ты. Мы выкарабкаемся. Обязательно выкарабкаемся. Мы разберемся с альбиносами и возьмем трон Равнины. Ты слишком рано сдался. Такие люди не становятся правителями. Такие дохнут по пути к трону.
Лицо Валеко Лотца приняло жалостный вид. В последние секунды жизни он пытался что-то сказать, но не получалось. Губы раскрывались, пытались что-то вымолвить и закрывались. По-моему, ему не верилось, что все закончилось так быстро. Он до последнего надеялся выполнить свою великую миссию по спасению людей княжества. Считал себя героем. И так до последнего не понял, что своими стремлением улучшить положение он все лишь усугублял. Делал наших врагов сильнее, а нас слабее. Тем обрекая княжество на гнет завоевателей.