Я ошарашенно проронил, выпучив глаза и слыша щебетание птиц, стрекот насекомых и шум лёгкого ветерка, качающего ветки:

— В рот мне ноги! Что же мне такое вкололи? Надо непременно узнать название.

А затем я осмотрел себя и ещё больше удивился. На мне были лишь трусы из серой ткани, а на шее, на простой бечёвке, висел круглый амулет из чёрного камня. Я дотронулся до него, заметив, что он состоял из небольшого цилиндра, на который были насажены три диска. Они оказались наложены друг на друга и имели засечки с цифрами.

И я бы и дальше рассматривал амулет, но меня отвлекли слова беса.

— Какой же ты твердолобый, — пробурчал тот, сложив лапки на груди. Он выглядел чёрной кляксой на фоне яркого леса. — Чем скорее ты поймёшь, что попал в Чистилище, тем лучше.

— Куда? — переспросил я, даже присев от избытка эмоций. — Чистилище? Скажи мне, что это второе название какой-нибудь российской глубинки, а не то самое Чистилище, где обитают грешники.

— В Чистилище, в Чистилище. Но тут всё-таки получше, чем в российской глубинке, — с задорной улыбкой изрёк Димон, сорвав одуванчик и понюхав его. — А-а-ах. Прелестно.

— А это точно Чистилище? — скептически проронил я, внимательно оглядываясь. — Я как-то по-другому его себе представлял. Всё должно быть унылым, серым… Ну, как жизнь после свадьбы. А здесь — птички поют, кузнечики стрекочут. Так и хочется костёр развести и мясо пожарить, а потом и подругу.

— Эх, темнота, — махнул лапкой Димон, с насмешливым прищуром глядя на меня. — Ты ведь знаешь, что самые красивые цветы растут там, где почва удобрена литрами человеческой крови?

— Какой-то мрачный намёк, — пробормотал я, сорвав травинку и отправив её в рот. Вкус был ровно таким же, каким и должен быть. Забавно. Тогда я выплюнул её и провёл рукой по шершавой коре дуба. Она ощущалась так же прекрасно и достоверно, как и вкус травинки. Всё это заставило меня сильно засомневаться в том, что я брежу. Уж как-то слишком правдоподобно штырит. Просто уму непостижимо. Я решил ущипнуть себя. Мои пальцы сильно стиснули кожу, а губы скривились от боли.

В этот миг бес услужливо проронил, демонстративно громко клацнув зубами:

— Укусить?

— Нет, обойдусь. Ты, небось, заразный. Да и воняет от тебя, — хмуро проронил я, наморщив нос, в которой проникал лёгкий душок свалявшейся шерсти и серы. Справедливости ради стоит заметить, что запах беса почти терялся на фоне убойного амбре из ароматов цветов, перегноя и желудей.

Меж тем Димон нисколечко не обиделся на моё нетактичное замечание, а лишь хищно оскалился и стал гонять хвостом большую, важную бабочку.