— Он был жесток с тобой? — Спросила она хриплым шепотом.

— Да, — ответил Майя. Сейчас он не видел смысла в попытках смягчить правду. Он тоже сел, потому что не знал, будут ли держать его ноги, если он останется стоять. — Я извиняюсь. Я не должен был.

Она изумленно покачала головой.

— Нет, невозможно, то есть… я не могу… Ваше Высочество, я не понимаю, неужели мы говорим об одном и том же человеке?

— Я извиняюсь, — беспомощно повторил Майя. — Я тоже не понимаю. Но… он был очень несчастен. Мы оба были. И мы были заперты почти наедине друг с другом.

Ее взгляд был все еще прикован к его левому предплечью.

— Это был припадок, — сказал он. — Он… он не хотел.

Она кивнула, а потом с явным усилием заставила себя посмотреть ему в лицо.

— Вы увидитесь с ним?

Майя снова был защищен броней формальности.

— Мы полагаем, что должны.

— Он не виновен в измене, — сказала она еле слышно. — Он не заслуживает… — Она остановилась, и он почувствовал, насколько хрупко ее самообладание. — Что бы он ни сделал, он наш муж. Пожалуйста, мы просим вас, если он будет осужден, по крайней мере, примите решение сами.

Майя не понимал ее, просто не мог представить, что кто-то способен любить Сетериса. Ему придется сделать много неожиданных открытий.

— Мы дадим ему аудиенцию, — сказал он. — Сейчас.

Его взгляд на Цевета предостерегал от возражений, и опущенные уши и уголки рта секретаря служили явным подтверждением, что приказ принят.

После тщательного обыска Сетерис был доставлен в Черепаховую гостиную. Эта комната не могла предоставить Майе иллюзию безразличного величия, как Унтелеан и даже Мишентелеан, но он пожертвовал этим щитом в пользу чувства комфорта и безопасности, порождающих доверие.

Сетерис, прибывший в сопровождении двух гвардейцев, выглядел потрепанным, усталым и… Майе потребовалось несколько секунд, чтобы определить, что же он видит в позе Сетериса, в его обвисших ушах и напряженных плечах, и еще немного времени, чтобы поверить в увиденное: Сетерис испытывал страх.

Невозможно, чтобы Сетерис чего-то боялся, подумал Майя, он даже представить такого не мог, и теперь, когда истина предстала перед ним во всей своей наготе, он не знал, что делать.

Сетерис опустился на колени и остался стоять так. На этот раз Майя не почувствовал угрызений совести, оставив просителя на полу.

— Мы говорили с твоей женой, — сказал Майя.