— Спасибо вам, Кирюша, — поблагодарил Владыка Николай со всем должным приличием выпавшего от этого в осадок домового. — За хлеб и соль. И за монастырскую кухню, уважили сан.

Покрасневший от небывалого доселе почёта домовой только и смог, что прижать лапки к груди и ответно поклониться.

— Ты бы видел, — усмехнулся я, вспомнив недавнее, — как они твою речь на награждении слушали. Рты от усердия пооткрывали и друг дружку руками подпихивали. Я аэропортовских домовых имею в виду.

— Это очень хорошо, — кивнул мне Владыка Николай. — Я ведь чувствовал что-то такое, но обращать внимание при Ларе и Ларисе не стал. Опасался, единственно, не смеются ли?

— Ты что? — я показал рукой на резко замотавшего головой домовёнка. — Со всем усердием слушали, говорю же. Каждому слову внимали.

— Вот как? — серьёзно задумался о чём-то Владыка Николай. — А вообще как они к церкви относятся?

— Со всем уважением! — наконец нашел в себе силы пискнуть Кирюха. — И боимся ещё!

— Опасаться надо, — кивнул ему священник. — И бояться пока тоже, наверное. Отношение-то мы менять будем, но это же всё не сразу. И вот ещё что, подождите!

Владыка Николай полез куда-то под рясу, за ворот, и вытащил оттуда несколько карамелек.

— Люблю, грешным делом, сладкое, — признался он и протянул их мне. — Возьмите, для Кирюши, в знак примирения и уважения. Я знаю, что надо бы молочко, но нету.

— Ого, — хмыкнул я, взяв карамельки и передавая их усевшемуся на задницу от потрясения домовому. — Вкусный кракен ушёл в прошлое? Микентий теперь, небось, от зависти облезет а потом неровно обрастёт.

— Не облезет! — с поклоном принял у меня подношение Владыки Кирюшка. — Он хороший! Я их сам есть не буду, я их Микентию Митрофановичу и Фролу Нилычу передам! Мы их в хрустальном судочке хранить будем, рядом с медалью и погонами!

— Вам виднее, — улыбнулся упорно именовавший на вы Кирюху Владыка Николай. — Пусть так.

— Ладно, — я тоже улыбнулся Кирентию, — беги прячь, не приплясывай тут, а мы пообедаем.

И поклонившийся со всем вежеством Владыке Николаю домовёнок побежал прятать своё очень почётное и нежданное подношение. И я даже представить себе не мог, как отреагируют на такое Микешка с Нилычем, но было это, наверное, событие вровень с медалью. Карамельки от самого настоящего Владыки, не хрен собачий.

Мы переглянулись, а потом Николай развернулся к еде и ощутимо дёрнулся, чуть по привычке не благословив картошку перед ним и всех нас до кучи. Но вовремя опомнился, слава богу, сработало моё предупреждение.

Я картинно утёр воображаемый пот, укоризненно глядя на него, и мы приступили. Вроде просто, жареная картошка с сушёными и размоченными Ромашкинскими грибами, но до чего же вкусно у Кирюхи нашего выходит! Или у Антохи? Надо бы узнать да спасибо сказать, а то уже неприлично получается, жрёшь всякую вкуснятину и даже не знаешь, кто её сделал. Как будто так и надо. Но вот эти печёные на волшебном огне Лариски пирожки с ягодами к чаю — это уже Кирюхина работа, тут без сомнений. Уж больно поджаристы да вкусны.