Я попросил поконкретнее.

– Что ж, – профессор откашлялся. – Если поконкретнее, то мы достаточно подробно изучили четыре мира, после чего сосредоточились на одном. Для первого точку расхождения нам установить так и не удалось, поскольку он весь покрыт радиоактивным льдом. – Он для разнообразия помолчал, наслаждаясь эффектом. – По-видимому, там разразилась всеобщая война с массовым применением ядерного оружия. Второй – это вариант нашего мира, но с существенными отличиями: Соединенные Штаты в нем раскололись на несколько государств, а результаты Второй мировой были значительно менее определенны. Как следствие – замедление прогресса, многочисленные мелкие конфликты. Не очень приятный мир. От нашего он ответвился где-то в области 1910 года.

Я мысленно проклял профессора и всех его предков. Вот же типичный американец. Его страна – пуп Земли, а во всем остальном мире хоть трава не расти.

– Третий, – продолжал профессор, – это мир нескольких соперничающих националистических диктатур. Историю там переписывают по три раза на дню, и установить, откуда взялся это кошмар, мы не смогли, однако, по косвенным данным, точка расхождения находится тоже в начале века.

И, наконец, четвертый. Точка расхождения – самое начало века, год девятьсот четвертый или девятьсот пятый В этом мире монархия в России была свергнута, и власть захватила группировка радикальных социалистов. На данный момент этот мир поделен между Россией и Соединенными Штатами, причем США постепенно побеждают. Из всех четырех – это единственный вариант истории, в котором человек достигает Луны.

Пришла мне пора тихо свистеть сквозь зубы. Мне трудно было представить себе Соединенные Штаты мировой державой, но в истории и не такое случалось.

А выводы делались почти что сами собой.

– Все эти миры отделились от нашего в девятисотых годах, – проговорил я.

– Верно, – согласился Талбот. – Резонансные эффекты размазывают точную дату, но узловой точкой, полагаю, можно назвать год девятьсот четвертый. Все остальные расхождения являются более поздними.

– Значит, должны быть и более ранние узловые точки? – уточнил Анджей.

– Да. Мы примерно установили даты для нескольких из них. Это самое начало XVIII века и середина века XV.

– Подойдите сюда! – внезапно воскликнула Кейт. Анджей немедленно кинулся к ней, я остался стоять, не выпуская профессора из виду.

– Сергей, вам тоже стоит на это посмотреть, – сообщил Заброцкий через секунду.

– Кажется, ваши сообщники, – не без ехидства заметил профессор, – нашли мой ящик с экспонатами.

Я медленно отошел к столу. Кейт и Анджей вытаскивали из большой картонной коробки предметы, за которые любой музей отдал бы все, включая души персонала, если бы только куратор смог поверить в их реальность.