— А ведь можно было догадаться, — вздохнул Шишел. — Только мы все неправильно понимали с самого начала.

— Меня от такого предположения удерживало одно очень существенное обстоятельство, — отозвался Фландерс. — Я твердо был уверен в двух принципах поведения Джокера. Во-первых, в том, что он никогда не претерпевает своих превращений ни при свидетелях, ни в присутствии любой регистрирующей аппаратуры. А здесь на него была наведена видеокамера. Я помнил об этом практически подсознательно. А во-вторых, я был убежден, что, начав общение с нами, он непременно постарается получить от нас как можно больше информации.

— Вот вам и «принципы поведения», — усмехнулся Шишел. — Взял и в бега подался...

— Смотрите дальше, — посоветовал Фландерс, снова щелкая клавишами.

Теперь камера фиксировала только пространство над опустевшим столом. На заднем плане просматривалось неясное изображение окна. Несколько секунд на экране не происходило ровным счетом ничего. Потом на смутно различимом вдали подоконнике возник серый силуэт, действительно напоминающий небольшую рысь. Но рысь, по всей видимости, умеющую обращаться с оконными шпингалетами. Не прошло и десятка секунд, как окно отворилось и серый силуэт зверя исчез в нем. Снова всякое движение на экране прекратилось.

— Все, — глухо бросил Фландерс. — Через час с лишним мы сможем увидеть, как вы, Дмитрий, походите к окну и выглядываете из него. Больше нечего. Как вам понравилось кино?

«Кино» Шишелу совсем не понравилось. Поступок Джокера на первый взгляд был одновременно и подозрителен, и даже оскорбителен для него. Но более всего — непонятен.

— Похоже, — осторожно произнес он, — что наш гость надумал уйти не прощаясь. Как и пришел — без приглашения — тогда к вам. Там, на Скимитаре. То ли обидели мы его чем, то ли позвал кто...

— Никто его не звал, судя по всему, — усмехнулся Фландерс. — И не обидели мы его. Спугнули. И ушел Джокер нельзя сказать, что не простившись. Он оставил нам подробные объяснения. Я откручу запись назад. К тому времени, когда превращения Джокера еще не начались.

Он снова принялся работать на клавиатуре.

— Вот на этом мы закончили наш диалог. — Фландерс кивнул на возникшее на экране изображение дисплея Джокера-компа, на котором был ясно виден текст. — Эта картинка не изменялась полтора часа. А потом, когда я уже задремал, Джокер начал выдавать новую информацию. Может, и задремал я не случайно...

Он тронул клавиши, и текст на дисплее сменился. Новый текст был более разборчивым и более убористым.

«Нам следует избегать недоразумений, — писал Джокер. — Для этого мне следует исчерпывающе ответить на некоторые из ваших вопросов. Иначе вам будут непонятны многие мои дальнейшие действия. Это может пойти во вред и вам и мне.