– Это почему же?

– Потому что тело Григория сожгли, а прах развеяли.

Глава двенадцатая Помни!

Глава двенадцатая

Помни!

Говорить правду человеку мешает инстинкт самосохранения. Непонятно, что мешает ее слушать.

Точно не знаю, на какой минуте я пожалел, что решил добираться до Петергофа верхом – на первой или на второй. Может быть, летом такая прогулка и могла бы доставить мне удовольствие, но – не в конце ноября и не на этой широте. Единственное, что меня удерживало от того, чтобы повернуть обратно, это скачущий рядом Данила, который всем своим видом показывал: последние пять лет он только и мечтал прокатиться на лошадке, подставив свою юношескую небритость северному ветру. Кому всё было нипочем, так это Голубому Дракону, кажется, он даже был рад проветрить свой мех.

Древние люди совершили непоправимую ошибку, решив, что можно жить где-то, кроме экватора. Тепло – это раз; потом эти, как их, видел на картинке – такие желтенькие, кажется, бананы, причем ни сеять, ни выкапывать их не надо. Это два. Как можно было променять такую благодать на снега и морозы, неужели все дело в зимней рыбалке?

Что радовало, так это состояние дороги. Что не радовало, так это то, что за нами кто-то ехал. Предпочитаю, чтобы едущие со мной в одну сторону передвигались впереди меня. Наверное, это какой-то комплекс.

Лошадки добытые с помощью брата Евы, явно морочли нам голову: делая вид, что несутся изо всех сил, они никак не могли оторваться от наших преследователей. Кто-то сказал, что неприятно догонять? Быть догоняемым куда неприятнее. Мои нервы этой пытки не выдержали. Выполнив заветную мечту наших рысаков, я остановился. Всадники, о существовании которых мы догадывались лишь по точке на горизонте, превратились во вполне различимый отряд из пяти человек в одежде, о которой пока можно было сказать только одно – это были мундиры.

– Будем драться, – спокойствие, с которым Данила произнес эту фразу, заставило мня внимательнее всмотреться в приближающихся: может, я чего-то не разглядел и нас догоняют немощные старики и дети? Не похоже. Тогда, может, Данила знает что-то обо мне, о чем я сам не догадываюсь?

Проблема с мундирами в том, что их носители не успокаиваются до тех пор, пока останется хотя бы один из тех, кто предпочитает этот особый покрой. Почему бы сначала не выяснить, что им от нас надо? Или, чем черт не шутит, вдруг они проедут мимо?

Мимо они не проехали, правда и мечи их не покинули ножен. Вышитая золотом буква «Э» на каждом сером мундире избавляла от лишних вопросов – нас настигли хранители Эрмитажа.