Колонисты второй волны стали в тупик, пытаясь понять, как за сравнительно короткий исторический срок колонисты первой волны умудрились заселить самые труднодоступные уголки планеты, утратив при этом всякую память о своем истинном происхождении. От времен первой экспансии не сохранилось решительно никаких документов. Не сохранилось даже никаких материальных следов. За исключением самих людей и их языка. Земные языки на Шараде, впрочем, тоже претерпели немалые изменения, и с взаимопониманием между старыми и новыми колонистами возникало немало проблем.

Шарада больше была сродни не вошедшим в Федерацию Мирам – «постатомной» цивилизации Чура, известным своим невероятным общественным строем Желтым Лунам и причудливому миру Гринзеи. Но и их она перекрывала по уровню своей странности и разнообразия. На планете жизнь определяли чудеса нанотехнологий и искусственного интеллекта, виртуальное колдовство, бесчисленные гипно-эффекты. За период Изоляции Шарада стала миром техномагии. Впрочем, многие считали, что она была им всегда.

Старожилы планеты – надо отдать им должное, – как правило, не проявляли вражды к колонистам второй волны, вполне резонно считая, что для всех в этом Мире хватит места и каждый новичок сможет найти такой уголок планеты, жизнь в котором ему окажется по сердцу.

Собственно говоря, колонизации Шарады как таковой не получилось и со второго захода. Народы планеты, потолковав между собой, охотно согласились войти в Федерацию и не чинили препятствий строительству орбитальных станций в ближнем Космосе, а на поверхности – космотерминалов и экологически чистых предприятий. Однако только в небольшом мирке обслуживающего персонала этих немногочисленных объектов и транзитных путников, на короткие сроки" посетивших Шараду, жизнь текла по стандартам Федерации. В отличие от всех остальных Миров, Мир Шарады не только не стал унифицироваться, превращаясь в стандартный компьютеризованный, из стекла и бетона слепленный рай, а наоборот – сам быстро переваривал и превращал в «своих» переселенцев из Миров Федерации. Все, кому приходилось, прибыв на Шараду, повстречать старых знакомых, переселившихся сюда хотя бы на пару лет раньше, сходились на том, что знакомых этих словно подменили. Как правило, они вписывались в образ жизни того или иного анклава, начинали следовать местным традициям и обрядам.

А традиции и обряды составляли, по сути дела, основу жизни большинства анклавов этой планеты. Технологии здесь рядились в наряды магии, общественные институты принимали образы колдовских и религиозных сект. Договора становились клятвами, семьи – мистическими союзами. Обязанности принимали формы обрядов. И, несмотря на невероятную сложность такого образа жизни, иммигранты быстро принимали его, образовывали смешанные семьи, и второе их поколение уже становилось неотличимым от коренного населения анклава, выбранного для жизни предками.