Мы посмотрели друг на друга, и, по-моему, нас осенило одновременно.

– Он говорит о безопасности, – сказала Чейз. – Никто не должен знать о существовании такого оружия.

– Следовательно, необходимо как-то объяснить эвакуацию жителей.

Я опустился в кресло Сима. Оно оказалось мне немного тесноватым.

– Какая удача, что «немые» поступили так нехарактерно для себя в случае с Пойнт-Эдвардом, – тихо произнесла Чейз. – Это спасло Сима от необходимости отвечать на многие вопросы.

Она долго смотрела на меня. И я понял, наконец, почему предприняли атаку на пустой город. И кто ее осуществил.

* * *

Потом я нашел в бортовом журнале другие записи. Сим и «Корсариус» снова бросались в бой в десятке различных мест вдоль Границы. Но теперь он изменился, в его тоне, а затем и в его комментариях я начал чувствовать отчаяние, растущее пропорционально его военным успехам и последующему отступлению. Я услышал его реакцию на поражение у Гранд Салинаса, на потери одной за другой союзных планет. Наверное, ему казалось, что нет конца этим черным кораблям. И вот пришло известие о падении Деллаконды. Он произнес шепотом имя Маурины.

Во всех записях о солнечном оружии больше не упоминалось ни разу.

Сим бранил недальновидность Окраины, Токсикона, Земли, которые чувствовали себя в безопасности из-за большого расстояния и боялись навлечь на себя гнев орды врагов. Союзники относились друг к другу с недоверием и завистью, гораздо более глубокими, чем ненависть к завоевателям. Заплатив за победу у Чаппараля потерей пяти фрегатов и легкого крейсера с командой токсиконцев, Сим задал вопрос: «Мы теряем лучших и самых храбрых. А во имя чего?» За этим высказыванием последовало долгое молчание. Потом он произнес немыслимую фразу: «Если они не придут, тогда нам пора заключать свой собственный мир!»

Его настроение становилось все более мрачным. И когда еще два корабля его эскадры погибли у Кома Дес, в нем вспыхнул гнев: «Когда-нибудь Конфедерация будет создана, – устало говорит Сим, – но я не позволю создать ее на костях моих людей!»

Тот же голос, который вынес обвинение спартанцам.

23

23

Одиночество держит зеркало перед лицом греха. Не легко убежать от правды в его холодном отражении.

Мы вернулись на «Кентавр», чтобы поесть и немного поспать. Но уснуть долго не удавалось. Мы проговорили несколько часов, строя догадки о том, что же в конце концов случилось с капитаном и командой «Корсариуса». Нашел ли экипаж «Тенандрома» на борту останки? И может, выполнил ритуал похорон? Прощальный залп, сообщения домой и забвение? Притвориться, что ничего никогда не происходило?