— Мне пшеничного виски, Карин. И мистеру Селкирку, чего он хочет.

— Шотландского, без содовой, пожалуйста, — Селкирк улыбнулся Кеннисону.

— На самом деле я его не люблю, но как шотландец считаю своим долгом его пить.

Кеннисон тоже усмехнулся. Карин подала напитки, поклонилась и была отпущена. Селкирк пригубил виски.

— Ого, а это в самом деле неплохо, — он взглянул на свой бокал, потом на хрустальный графин без всякой этикетки на сервировочном столике.

— Это с моей винокурни на Оркнейских островах, — сообщил ему Кеннисон.

— А, — Селкирк кивнул. Помолчав немного, он сказал: — Что, все прошло не очень удачно?

Кеннисон нахмурился, не отрывая глаз от бокала.

— Да. Видеть, как все, ради чего я жил, исчезло в одно мгновение ока… Ну, ладно, — он залпом выпил виски и почувствовал, как оно обожгло ему горло.

— Неужели? — спросил Селкирк.

— Что «неужели»?

Селкирк покрутил в руке свой бокал, потом провел пальцем по краю, и хрусталь запел.

— Неужели это было все, ради чего вы жили?

Кеннисон нахмурился.

— Не понимаю, что вы хотите сказать.

Селкирк пожал плечами.

— У вас остается «Кеннисон Демографикс», ведь так?

— И что?

— А разве «КД» — не тот самый хвост, который машет собакой? Я не очень люблю высказываться, когда меня не спрашивают, но мне представляется, что вы нужны Совету больше, чем он вам.

Кеннисон поднялся, подошел к сервировочному столику и налил себе еще. Выпив глоток, он повернулся к Селкирку.