– Иными словами, мы ходим по этой деревне, чтобы его на себя прикормить? – покривился подопечный, и Курт изобразил широкую улыбку, ободряюще хлопнув его по плечу:

– За что тебя всегда ценил? За догадливость…

– Ты слышал? – вдруг проронил тот негромко, схватив его за локоть и не дав пройти дальше.

Курт встал на месте, умолкнув и замерев, чувствуя, как по телу от макушки медленно начинает разбегаться студеная дрожь – шуршание пыли и песчинок под подошвами стихло вместе с их шагами, и до слуха успел докатиться до сих пор заглушаемый ими шепот.

– Ты слышал это? – все так же беззвучно повторил Бруно, с надеждой предположив: – Это ветер?

– Здесь нет ветра… Тихо, – одернул Курт, по-прежнему не сходя с места и вслушиваясь в сухой воздух вокруг.

Окрест царила тишина – как и прежде, не нарушаемая ничем, кроме их собственного дыхания и стука крови в висках.

– Померещилось, – неуверенно проговорил подопечный и вдруг подпрыгнул, точно укушенный змеей кот, когда рядом, словно за самой спиною, вновь рассыпался шепот с едва слышимыми, неразличимыми словами.

Глава 22

Глава 22

– Что что за хрень?.. – прошептал Бруно, озираясь затравленно и напряженно; Курт бросил взгляд вокруг, видя лишь пустоту мертвых улиц и дворов за каменными низкими оградами. – Откуда это?..

– Ты вот это для чего у меня спрашиваешь? – недовольно отозвался он, сжав на прикладе вскинутого арбалета внезапно похолодевшие пальцы. – Всерьез полагаешь, что я смогу тебе ответить?

– Ветер?.. – снова шепнул помощник растерянно; Курт обернулся.

Чуть подрагивающая рука Бруно замерла, указуя в сторону, где вдоль улицы, перекатываясь едва видимыми клубами, точно февральская поземка, прошелестела пыль, гонимая неощутимым дуновением. Курт невольно сделал шаг назад, отступив от уже улегшегося сухого облачка, чувствуя кожей щек, как и четверть часа назад, лишь неподвижный воздух.

– Ветра здесь нет, – повторил он, четко выговаривая слова, и вздрогнул, когда серая поземка шелохнулась у ограды дома за спиной подопечного, всего в трех шагах, и все тот же шепот, летящий, казалось, со всех сторон, прозвучал вновь.

– Мне это не нравится, – заметил Бруно, попятившись; Курт покривился:

– А я, знаешь, в восторге…

– В любой другой ситуации я бы сказал «ноги в руки», однако ведь, не для того же мы сюда пришли… Что будем делать?

Ответа у Курта не было, как не осталось времени и придумать его – над головой, перекрывая все нарастающий, все ближе слышащийся шепот невидимых губ, пронесся, сокрушая и дробя воздух на части, удар колокола – низкий, долгий и словно бы соскальзывающий куда-то в сторону, как оступившийся канатоходец. Звук расползся вокруг, точно чернильное пятно по сухому льняному полотну, заполнив собою все, проникая в каждую щель, в каждый нерв, в душу…