Огонек поник, отпрянул, склонился перед ним, когда ладонь (или показалось?..) и впрямь словно толкнула вперед нечто – невесомое и плотное, когда словно волна прошла по телу, насквозь, через нервы и кровь, вырвавшись вовне и ударив, и – крохотный язычок пламени отклонился назад, упал, обнажив фитиль, обняв свечу и едва не погаснув вовсе. На тонкий темно-серый дымок, сорвавшийся с обгорелой скрученной бечевки, Курт смотрел недвижно, оглушенно, пытаясь убедить самого себя в том, что попросту откуда-то прорвался сквозняк, сбив пламя вниз; пытаясь – и не веря себе самому…
«
Ладонь выбросилась вперед прежде, чем разум успел, как это всегда бывало прежде, подсказать, что это глупо и невозможно, и на мгновение Курт замер, так и оставшись стоять с вытянутой перед собою рукой и глядя на ровно горящую свечу, чье пламя ни на волос не подвинулось, держась по-прежнему прямо и спокойно…
– Ну, было бы глупо предположить, что ты поддашься мне дважды подряд, – проговорил он едва слышно и, с усилием сделав шаг вперед, опустил руку, чувствуя тепло на лице и страстно желая отшатнуться вспять. – Однако ты не так уж непобедим, да? Стало быть, у нас с тобой еще все впереди, приятель.
По лестнице Курт, развернувшись, сбежал вниз, ощущая пополам с прежним бешенством неведомое, непонятное чувство, граничащее с детским упоением и испугом, все еще не веря полностью ни в то, что видел, ни в то множество простых объяснений, что продолжал подбрасывать мозг.
«
«