— В самом конце, Элайдж, — наверное, уже потерял терпение. Во всяком случае, он спросил меня, не будет ли мне интересно заняться роботехникой. Я ему, естественно, сказала, что ничего скучнее не представляю. Он сильно рассердился.

— И после этого больше с вами не гулял.

— А знаете, пожалуй, так и есть. Я, наверное, задела его чувства. Но что я могла поделать?

— Значит, про ваши ссоры с доктором Дельмаром вы рассказали ему раньше?

Она крепко сжала кулаки и вся застыла, чуть склонив голову набок.

— Про какие еще ссоры? — спросила она неестественно высоким голосом.

— Про ваши с мужем. Насколько я понимаю, вы ненавидели его.

Лицо Глэдии исказила гримаса, оно пошло пятнами.

— Кто это вам сказал? Джотан? — Сколько свирепости в ее взгляде!

— Да, доктор Либич упомянул об этом, и я считаю, что он не лгал.

— Вы по-прежнему хотите доказать, что мужа убила я, — сказала потрясенная Глэдия. — Я-то считала вас своим другом, а вы — а вы только сыщик. — Она замахнулась кулаком.

— Вы же все равно не сможете меня тронуть.

Глэдия уронила руки и беззвучно зарыдала, отвернувшись от инспектора. Бейли опустил голову и закрыл глаза, отгораживаясь от длинных, тревожных теней.

— Доктор Дельмар не проявлял к вам нежности, верно? — спросил он.

— Он был очень занятой человек, — сдавленно ответила Глэдия.

— А вот у вас сердце нежное, и вы небезразличны к мужчинам, понимаете?

— Я н-ничего не могу с собой поделать. Знаю, что это гадко, но ничего не могу поделать. Гадко даже говорить об этом.

— Но с доктором Либичем вы говорили?

— Нужно же было хоть что-нибудь предпринять. Джотан был под рукой и слушал как будто охотно, а мне становилось легче.

— Вы поэтому ссорились с мужем? Потому что он был холоден с вами, безучастен, а вас это возмущало?