Вместо прямого ответа Гвиневра оглядела свою собеседницу критическим оком, сверху вниз и задала встречный вопрос:

— Ну-ка, милая моя, не назовёшь ли ты нам имя своего жениха?

Девушка была не расположена шутить, начала резко:

— Разве ты сама не знаешь: Огастес Бартоломью Гаф… Гаффин? — она вдруг вздрогнула тряхнула головой, будто очнувшись от долгого сна. — То есть как — Гаффин?! Почему Гаффин? С какого это перепугу?… Берти, радость моя, тебе очень плохо? — тут последовал сострадающий всхлип. — Потерпи ещё минуточку, мой родной, я сейчас приведу Агату! От этой болтливой стрекозы нет никакого толку! — Эмили ещё раз очень поспешно его поцеловала и как была вся в крови, так и унеслась с чердака.

— Ха! — победно бросила фея ей вслед. — Это от меня-то нет никакого толку? Ха!

«Гвиневра!!! — воззвал Веттели трагически, хотя внутри всё замирало от счастья. — Не гневи богов, объясни, что происходит, иначе я с ума сойду!»

Фея эффектно спланировала ему на грудь. Побродила туда-сюда, выбирая сухое и чистое местечко, присела справа, около шеи, умостилась поудобнее, нога на ногу.

— Ну, слушай. Когда я сказала тебе, что твоя женщина больше не будет твоей, что полюбит другого, найдёт с ним своё счастье, а вашу любовь забудет, как и не было, я не соврала. Так оно и вышло, сам видел. Просто я тогда не стала упоминать об одной небольшой детали: что Эмили вернётся к тебе, если, будучи любящей невестой другого человека, поцелует тебя по добровольному согласию, желательно страстно и нежно…

«Мучительница! Почему ты мне это раньше не сказала? У меня была бы надежда, я бы не так страдал!»

Фея скептически фыркнула:

— Вот ещё! Стоило мне это сказать, и ты стал бы постоянно крутиться вокруг неё, питая пустые надежды, пока окончательно ей не опротивел и не испортил бы всё дело.

«Отчего же пустые? — немного обиделся Веттели, слова феи его мужскому самолюбию отнюдь не льстили. — Поцеловала же она меня, в конце концов?»

— Нет! — фея назидательно помахала перед его носом перстом. — Не «в конце концов», а когда я, счастливо улучив подходящий момент, её на это спровоцировала! Без меня у вас ничего бы не вышло, так и знай!

«Почему?»

— Да потому, что твоя женщина не из тех, кто, будучи помолвлен, станет без крайней необходимости целовать посторонних парней! — растолковала фея нетерпеливо.

«А-а! Это хорошо!» — обрадовался Веттели и вспомнил о злосчастном поэте: какое же разочарование его сегодня ожидает!

— И верно! Бедный, бедный Огастес! Как же он теперь? О нём-то я и не подумала! — вдруг загоревала фея. — Боюсь, его бедное сердце не выдержит такого удара!