Раш и Гарри втащили его в кабинет и с размаху бросили на стул, придвинутый к столу напротив разъяренного шефа. Санчо уставился на Волыну медленно трезвеющим взглядом.

— М-мастер... — с некоторым удивлением произнес он. — Ч-что вы тут делаете?

Кулак Волыни грохнул по столу.

— Это ты, понимаешь, ты, пьяная скотина, сейчас расскажешь мне, что ты делал в «Пирамиде» и куда ты дел Чарли Буча!

— Ч-чарли? — еще более поразился Санчо. — Я-я его и не думал никуда девать... В том смысле, что никогда...

Он подумал немного и добавил:

— И сегодня тоже... В том смысле, что вчера... — Он провел языкам по расквашенным губам и сообщил: — Мне твои ребята зря врезали... И еще кофе в глотку залили — горячий, ну что твой кипяток. И без сахару...

Пан тяжело поднялся с кресла и стал медленно огибать стол. Санчо, чуя недоброе, заерзал, пытаясь вместе со стулом, на котором сидел, убраться подальше от надвигающейся опасности.

Волына вдруг резко изменил темп движения и, стремительно подскочив к Санчо, схватил его за грудки. Тот вполне благоразумно не оказал ни малейшего сопротивления. Пока пан тряс его как грушу, Мурагон лишь пучил совершенно невинные глаза и издавал нечленораздельные звуки, призванные эту невинность подтвердить. Волына, отходя от накатившей на него волны слепого бешенства, швырнул свою жертву на стул. Тот, как и вся мебель в кабинете, был сработан на совесть и таки не разлетелся вдребезги.

— Я велел тебе не спускать глаз с клятого сыскаря! — медленно, почти по слогам произнес пан. — Какого же рожна ты оказался в «Пирамиде»?! И какие черти унесли оттуда Чарли-бракодела?

— Его унесли не черти, мастер... — начал наконец выдавать осмысленный текст Мурагон, сумбурно поводя перед собой растопыренными конечностями. — Скорее наоборот... Не в том смысле, мастер, что ангелы на небо живьем взяли, а вовсе как бы даже снова наоборот... Никакие это не ангелы были... И не взяли... В смысле — не унесли...

Как и все, кому приходилось выслушивать речи Санчо больше десяти секунд, пан Волына ощутил легкое помрачение сознания и усомнился в своей способности понять хоть что-то из сказанного. Он приложил руку ко лбу, честно пытаясь понять, нет ли у него жара. Потом снова поднял Санчо над стулом и, медленно наливаясь яростью, по слогам произнес:

— И-ли ты не-мед-лен-но ска-жешь, ку-да дел-ся Чар-ли, или Я ВЫШИБУ ИЗ ТЕБЯ ДУХ ВОН!!!

Санчо икнул и на время потерял дар речи. Секунд пять-шесть он и Волына таращили глаза друг на друга, словно пытаясь вступить в телепатический контакт. Потом пан отпустил Санчо, и тот вновь грохнулся на сиденье стула.