– И как это связано с Гебой? – спросил Ламер.

– Вы знаете, что представляет собой жизнь на Гебе? – спросила Марта.

– Ну… – Ламер замялся. – Я читал справочники. Там странное определение – нечто вроде симбиоза растения-животного. Какие-то полуразумные существа.

– С точки зрения составителей кодификационных справочников на Земле имеется множество полуразумных существ, а, к примеру, дельфины уж точно были бы отнесены к почти разумным, – ответила Марта. – Обычная ошибка применения земной логики к неземным понятиям. Что такое полуразумные? Чем они отличаются от неразумных? Способностью к внешним контактам и контактам между собой? Способностью к абстрактному мышлению? Можно ли говорить так о существах, которые абсолютно не изучены? Неизвестно даже до конца, сообщество ли это индивидуальных организмов, или один огромный организм?

– Но неужели изучение аборигенов Гебы не проводится? – удивился Ламер.

– Проводится, – ответила Марта, – такими вот учеными как Диггере. Они неплохие и честные ребята, но их честность поддерживается зарплатой, которую выделяет им корпорация. А корпорация не заинтересована в честных ученых.

– Но и вам платит корпорация, – возразил Ламер.

– Компания, получившая концессию на использование ресурса Гебы, платит государству. А уже государство платит мне!

Марта сказала последние слова повышенным тоном и даже ударила по столу кулаком.

– О каком ресурсе идет речь? – осторожно спросил Ламер.

– Извините.

Она вновь потерла глаза, и Ламер только теперь увидел, что у нее расширенные зрачки.

– Да. Я провела немало времени на поверхности планеты. Наверное, испортила глаза. И совершила, может быть самую главную свою ошибку. Хотя мне и помогали ее совершить. Я подтвердила ресурс. Аборигены действительно выделяли жидкость, которая была идентифицирована как пиво.

– В каком смысле? – поперхнулся Ламер.

– Не волнуйтесь, – усмехнулась Марта. – Вы опять подходите ко всему с земными мерками. Но корпорация учитывает психологию потребителя, именно поэтому вся информация о производстве пива на Гебе засекречена. Если вам это знание будет мешать при следующем посещении бара, скажите себе, что аборигены не животные, а растения, и вы пьете сок растений. И вам станет легче.

– А на самом деле? – спросил Ламер.

– Ни то и не другое, – ответила Марта. – На Гебе не было разнообразия видов. Был только один вид, который назвали гебариан. Более ничего. Ни микробов, ни вирусов, ни водорослей, ни деревьев, ни животных. Был только гебариан. Один или множество. Цветущий или плодоносящий. Ползающий, бегущий или укореняющийся. Гебариан. Все разнообразие видов воплотилось в многообразии гебариана. Он был все – и микробы, и бактерии, и водоросли, и животные. Это был союз всех сил природы, чтобы выжить в кромешной темноте, в кислотной атмосфере, в жаре и холоде, в ураганы и смерчи. Мне, к примеру, казалось, что лес или стадо гебариана в лучах прожекторов походил на коралловый риф, вдруг ставший мягким и выползший на берег. Зрелище устрашающее и одновременно безобидное, потому что гебариан не реагировал на внешние раздражители. Его система ощущений была замкнута на саму себя. Человек, который поехал бы через этот лес на вездеходе, вызвал бы у гебариана не больше эмоций, чем каменная глыба, влекомая разрушительным смерчем.