Гаррод впал в отчаяние, поняв, что предрекает победу Эстер уже сейчас, когда между ними не было сказано ни слова.

«Я выбрал Джейн, — повторял он себе, выходя из ванной. — Я выбрал жизнь».

Но чуть позже, когда раздался звонок, он почувствовал, что умирает. Он медленно отворил дверь. На пороге, рядом с сестрой милосердия, стояла Эстер — тщательно одетая, без румян и в больших темных очках — такие надевают, чтобы скрыть дефект глаз.

— Элбан? — сказала она мягко.

«Она старается держаться, — подумал он с грустью. — Она слепа, поэтому темные очки, но держится молодцом».

— Входи, Эстер. — Жестом он пригласил и сестру, но та, видимо, заранее получила инструкции и исчезла в коридоре, изобразив осуждение на розовом антисептическом лице.

— Спасибо, Элбан. — Эстер протянула руку, но Гаррод взял ее под локоть и подвел к креслу. Сам он сел напротив.

— Хорошо перенесла дорогу?

Она кивнула.

— Ты был совершенно прав, Элбан. Я могу ездить, несмотря на свои глаза. Пролетела же я тысячу миль, чтобы быть с тобой.

— Я… — Значение последних слов не ускользнуло от его внимания. — Удивительно, что ты решилась на это.

Эстер в свою очередь не пропустила эту фразу мимо ушей.

— Разве ты не рад мне?

— Конечно же, я рад, что ты снова бываешь на людях.

— Я не об этом спрашивала.

— Разве?

— Не об этом. — Эстер сидела очень прямо, сложив руки на коленях. — Когда ты возненавидел меня, Элбан?

— Побойся бога! Почему я должен тебя ненавидеть?

— Я задаю себе тот же вопрос. Как видно, я сделала что-то очень…

— Эстер, — сказал он твердо. — Я не питаю к тебе ненависти. — Он посмотрел на ее тонкое, строгое лицо, увидел едва заметные морщины, и сердце его сжалось.