— Мои опекуны — фамильяры? — выдохнула Деми и принялась дергать руками, стараясь ослабить путы. Ей хотелось зажать уши, чтобы больше не слышать ни единого слова Магистра.

Но он уже закончил, вытряхнул из трубки пепел и убрал ее обратно во внутренний карман. Призраки внесли в беседку Коула и положили его на пол у противоположной колонны. Его рана светилась мягким красным светом, а кровотечение прекратилось.

— Почему они помогают вам? — крикнула Деметра в спину Винсенту. Она надеялась отсрочить смерть еще хотя бы на миг. — Ведь вы сказали, что «боги» теперь — единый организм? Неужели они хотят, чтобы Землю уничтожили?

— В любом организме есть рудименты. Эти, — указал Ларивьер на призраков, не оборачиваясь. — Жаждут искать знания в других мирах. Не забывай — то столетие, пока мы не могли проникнуть в Эйрин, «боги» не имели возможности отсюда выйти. К счастью, теперь остальные никак не могут им помешать.

Магистр подошел к приборной панели и вставил амулет Деметры в подходящее отверстие, как ключ. Затем вынул из рукава кинжал и полоснул им себя по запястью. Кровь сильнейшего черного мага пролилась на мрамор и тот впитал его, как губка. Кристаллы на устройстве ярко загорелись.

Винсент Ларивьер потянул за рычаг и воздух наполнился гудением. А затем послышался треск, какой бывает, когда разрываешь лист бумаги. Или, когда одежда рвется по шву.

Воздух вокруг Деметры пошел волнами, и кожа светлой покрылась мурашками. Что-то происходило. Что-то, пока не различимое человеческим глазом. Но вскоре «нечто» появилось рядом с кристаллами.

Мельчайшие трещины. Проемы в меж пространственной ткани. Мир рвался на части в буквальном смысле.

С восхищением осмотрев устройство, Ларивьер вновь вернулся к своей дочери.

— Ты станешь свидетелем разрушения границ между мирами, — громко сказал он. — Проемы будут расширяться, и вскоре поглотят эту беседку. И тебя вместе с ней. От тебя не останется даже молекулы.

Магистр поднял магией своего раненного сына и, вместе с парящим Коулом, направился к ступенькам.

— Я постараюсь передать твоей матери, как ты погибла, — сообщил Винсент и чуть склонил голову в прощальном поклоне. — Мы с сыном будем на площади, чтобы насладиться этим зрелищем.

Деметра задергала связанными руками еще сильнее. Сколько у нее времени? Пять минут? Три? Минута? Нужно было избавиться от этого шарфа! Воздух становился то обжигающе горячим, то холодным, как в морозилке. Треск усилился.

На секунду показалось, что весь кислород пропал и дышать стало невозможно. Но потом все вернулось, как было. Мир сходил с ума.