Трудно представить, как они пробирались бы, не будь света от голубых прожилок по стенам, полу и потолку. Кое-где тоннель всё же погружался в полумрак, но чаще было светло.

Шли медленно, останавливались и прислушивались. Спуск то становился опасно крутым, а то и вовсе выходил в горизонт. Постоянно теплело, и к моменту, когда впереди показались блики новой пещеры, сделалось откровенно жарко.

Вскоре они очутились в своего рода галерее, опоясывавшей на большой высоте гигантскую, светлую пещеру. Множество различных проёмов по всей её протяжённости, иногда в человеческий рост, позволяли обозреть удивительную панораму с разных сторон. И смотреть было на что…

– Это же… Это…

– Город!.. – с придыханием договорил Роберт.

Кварталы делились немного изогнутыми линиями узеньких улиц, но не это было удивительно. Даже отсюда, издали было видно, что архитектура каждого квартала уникальна и отличается от соседствующей как стул от вертолёта.

Невозможно было точно сказать, сколько прошло времени. И Роберт, и особенно Вика валились с ног, но до последнего не останавливались. Вскоре девушка всё же упала и заплакала.

Привал вернул часть сил. Вика пожевала грибов – мягких, похожих на вкусную, сочную вату. И от них меньше хотелось пить.

Роберт хотел уже сказать «пора», как вдруг что-то услышал.

– Тс-с-с…

Девушка подскочила, как ошпаренная дворовая кошка. Лицо её побледнело, губы затряслись…

– Это наши! – обрадовался Роберт, широко улыбнувшись.

Но звук доносился из пройденного ими тоннеля. Это был свист, мелодия позабытой большинством песни. И Вика уже слышала этот свист…

Глава 31. Выход

Глава 31. Выход

Трипольский посмотрел на руки – они тряслись как никогда. Казалось, возьми он стакан с водой, в нём не останется и капли. В голове, как зацикленная, крутилась одна и та же мысль.

Пустой космопроходец существует.

Его останки острыми кусками лежали прямо тут, на полу! Не то глина, не то стекло... Он рассыпался, разлетелся от первой же пули гордеева. И Трипольский готов был поклясться оксфордскими чертежами, что Рената стреляла уже в неподвижную куклу. Она промахнулась дважды и только с третьей попытки попала, но всё это время его слепой близнец оставался неподвижен.

Трипольский боролся со страхом как мог. Нельзя поддаваться панике и бросать начатое. В том нет конструктива. Следовало во что бы то ни стало оживить ЭВМ. Теперь уже ему самому потребуются значительно большие вычислительные мощности, нежели кустарно сцепленные в параллели носители камер.

Это же невероятный шанс! Трипольский был глубоко убеждён: если что-то возможно измерить, то возможно и изменить. Ведь само по себе наблюдение так или иначе уже является воздействием!