Голова пошла кругом - нейролептики в крови достигали мозга. “Нести” Ординатора гораздо труднее, чем просто пользоваться его возможностями. Но она к этому готова. Ольга сконцентрировалась на одной точке, как учили на факультете. Ею стала капсула напротив, сквозь лицевой стеклопластик которой бликовал под светом ламп прозрачный транспортный раствор.

Ольгу бережно уложили и навесили над ней “шатёр” ультразвукового сканера. Близняшки действовали слаженно, точно знали что, как и где, и поэтому предвзятость к ним понемногу таяла. Они совершенно точно не первый раз готовили психосервера к “прыжку”.

— У вас был контакт с мужчиной?.. Две недели…

— Что?.. - не поверила ушам Ольга. - Что вы спросили?

Но лаборантки молчали и что-то увлечённо наблюдали на панелях состояния. Голова плыла. Никто не спешил с разъяснениями.

Наверное, почудилось. Нейролептики, помноженные на никогда не покидающие голову мысли о детях. Успокоиться, выдохнуть.

Без “точки опоры” взгляд плыл, отчего подкатывала ненужная тошнота. Ольга повернула голову набок и опять уставилась в прозрачность транспортного раствора внутри капсулы. Именно в него её, бессознательную, сегодня и погрузят. А очнётся она уже на Ясной. Рядом с Ромой…

Ольга больше не могла пошевелиться. Слабость сделала тело неподъёмно-чугунным, руки и ноги похолодели - кровь обосновалась в мозге. Когда её начали раздевать, Корстнев был ещё рядом, но возразить Ольга уже не могла. Впрочем, не особо-то и хотелось. Отчего-то стало не так важно, видит ли её наготу посторонний мужчина. Важным сделалось другое.

Почему стрелки часов над автоматическими дверями лаборатории идут навстречу друг другу?..

Вдруг над ней возникли честные глаза, пахнуло табаком и сожалением.

— Прости, Оленька… - голос Корстнева по-молодецки ускакал эхом куда-то под потолок: - Прости… Прости… Прости…

И всё поглотил туман. Он выполз из-под капсул и самих приёмников, паучьими нитями спустился с высокого потолка, утыканного шахтами вентиляции, и наперво проглотил почему-то извиняющегося начлаба. Близняшки тоже оказались съедены, вообще всё в лаборатории затянул туман. Осталась только она, Ольга, капсула, “точка опоры” её застекленевшего взгляда, и просматриваемый коридор до дверей, в которые они с Корстневым не так давно вошли.

Стрелки часов останавливались. Изогнувшись, они нашли друг на друга, и стали похожими то ли на недовершённую цифру восемь, то ли на спираль ДНК. И когда совсем замерли, автоматическая дверь лаборатории распахнулась.

Она была очень красивой. Неописуемо, по-детски прекрасной. Раскосые зелёные глаза смотрели с задорным прищуром, будто девочка вот-вот побежит от неё, прикованной к кушетке, с криком “догоняй!”. Но в то же время было в них что-то отталкивающее, ненастоящее. Хоть и неясно что.