Ее пальцы снова стали серебряными, поверх ухоженных ногтей выступил металл, и она принялась скрести камуфляжные рукава Мифани, сдирая крошечные грибы, которые внезапно стали там прорастать. Затем, спохватившись, поднесла кусок собственного рукава к истекающим кровью ноздрям Мифани.

– Мифани, милая, тебе нужно очнуться! – крикнула она в затянутое грибком ухо.

Сзади послышался шорох, и Шонте, обернувшись, увидела, что Гоблет стал слабо подергиваться. Очевидно, он обладал некоторой способностью к восстановлению. Либо это, либо иглы делали его более живучим, чем она предполагала. Взглянув на свои серебряные ногти, она потешила себя мыслью впиться ими в его яремную вену. Но вместо этого неуклюже крутанулась вокруг себя – к этому времени она уже держала Мифани на руках – и пнула мужчину ботинком. Пятка соприкоснулась с лишенной иголок челюстью, и на миг создалось впечатление, что это точно того стоило.

Но потом у Мифани начались судороги, и, трясясь, она стукнула Шонте головой по лицу.

– Ай! Вот черт! – вскрикнула американка, схватившись за нос и уронив Мифани на пол.

Пение стало громче и беспокойнее, и Шонте не заметила, что грибковое напыление на ее руках начало светиться.

22

22

Дорогая ты!

В общем, прошло полтора дня. Сейчас я еду в лимузине из Уитби с конем Габбинсом. Слон Алрич и сэр Генри возвращаются на вертолете, поскольку заведенный у Шахов порядок предписывает, что более двух членов Правления не могут находиться в одном транспорте. Но меня гложет чувство, что после сегодняшнего фиаско с пожиранием денег (и людей) брать второй вертолет было бы слишком расточительно.

Начался день рано – и именно такие субботы мне не нравятся. Я люблю подольше поспать, поесть приготовленный мне завтрак, посидеть у горящего камина, иногда прошвырнуться по магазинам, а потом отправляться в офис. Но в эту субботу мне пришлось встать в четыре утра, чтобы быть готовой, когда за мной заедут без четверти пять. Когда я вышла, мой сегодняшний телохранитель, Энтони, уже ждал меня у двери, и я виновато задумалась, сколько он так простоял под холодным зимним ветром. Он принес в лимузин мой портфель, сумку для одежды и наплечную сумку и убедился, что я удобно устроилась, прежде чем взгромоздить свою массивную тушу на переднее пассажирское сиденье. Едва очутившись в машине, я уснула и проснулась только когда мы подобрали Габбинса, оказавшегося в ужасающе веселом расположении духа.