Это такой черный юмор, ха-ха. Хотела бы я сказать, что обрела буддистское спокойствие. Что смирилась со своим грядущим забвением. Но факт в том, что мое время почти истекло. Утка сказала, что у меня есть максимум месяц (господи, я полагаюсь на утку как на какого-то авторитета), и этот месяц почти закончился. И я просто не могу этого вынести.

Не знаю, получишь ли ты это письмо. Не знаю, случится ли это сегодня. Может быть, сейчас кто-то вломится в мою дверь и меня утащат прочь, а потом найдут это письмо и… и… У меня уже бывают панические атаки. Любой шум приводит меня в ужас. Любой стук в дверь, любой визг шин или сигнал клаксона за окном. У меня трясутся руки.

Знаю, каждый день – это дар, и я должна быть за это признательна, но как же это тяжело! Ненавижу. Ненавижу того, кто меня предаст, кто бы это ни был. Отведенное мне время заканчивается, а я до сих пор не знаю, за что мне все это. Это бесит больше всего. Знаю, что лишусь всех воспоминаний, и это ужасно. Но перспектива умереть, так никогда и не узнав причину, – еще хуже.

Занимаясь своим расследованием, я много чего откопала. Месть. Незаконное присвоение средств. Но как это связано со мной? Зачем кому-то понадобилось убивать меня?

Я многое узнала о своих коллегах. Отец Фарриер исключил ее из своего завещания. Габбинс имеет регулярные связи с женщиной, которая живет в Монголии. У жены Грантчестера было три выкидыша. Я смотрю на все эти домыслы и думаю, так ли они важны? Что я упустила?