— Если кого-то убили, то это может подождать. Мертвые никуда не торопятся.

— Вы правы как всегда, хозяин, но инспектор Аберлейн ждет вас в вашем кабинете с устным императорским поручением. Я осмелилась предложить ему чаю.

Пятый час ночи, за окном зима, до рассвета еще очень далеко. Укутавшись в халат, я покинул спальню и пошел за Себастиной, несущей настольный подсвечник.

— Сидите, инспектор, — сказал я, входя в свой кабинет.

— Мое почтение, тан л’Мориа. Простите за столь поздний визит.

— К делу.

— Да. Вас просят немедленно прибыть в Сады на улицу Магнолий.

— Хм, к господину де Моранжаку? Он самый важный житель этой, с вашего позволения, улицы, насколько я помню.

— Да…

— Если его опять обокрали, то это ваше дело, инспектор, и мои услуги ему не понадобятся.

— Господину де Моранжаку и его семье… — Офицер Скоальт-Ярда осекся, настороженно глянул на Себастину, что не укрылось от меня.

— Я доверяю Себастине как самому себе.

— Да, простите. Господину де Моранжаку и его семейству больше ничего не понадобится, кроме, пожалуй, погребальной церемонии. Они найдены мертвыми за обеденным столом. Все слуги также мертвы. Император пожелал, чтобы вы немедленно приступили к расследованию, соответствующее распоряжение будет утверждено Императорской канцелярией в ближайшие часы.

Я помолчал некоторое время, услышанное надо впитать, а то просто не верится! Верховный государственный обвинитель и все его семейство отправились в свое Изначальное Царство… или в какое там посмертие верят люди? А Император приказывает мне…

— Слово Императора — закон. Дайте мне собраться.

— Конечно.

Себастина помогала мне одеться.

— Запонки, хозяин.

Запонки моего отца, старомодные, крупные, из почерневшего серебра в форме щитов. В каждую вставлено по выпуклому ярко-желтому янтарю. Единственная материальная память о нем, которую я всегда ношу с собой.

— Зеркало.