Обе девушки глядят друг на друга с выражением смутного ужаса.

— Это… все равно что смотреть в карнавальное зеркало, — шепчет Тати.

— Хватит, — говорит Ивонна. — Расскажи ей то, что сказала мне.

Тати облизывает губы.

— Он… он собирается проникнуть внутрь, — произносит она. — Он собирается проникнуть в то место, которое вы сотворили, и убить всех вас, всех до единого. И маму.

Мальвина бледнеет.

— Как ты… нет, это не может быть всерьез…

— Очень даже может, — говорит Ивонна.

— Это не может быть правдой, просто не может! — восклицает Мальвина. — Он не… постой. «Мама»? Ты о ком?

— Комайд, — говорит Ивонна. — Это Татьяна Комайд.

Глаза Мальвины распахиваются до пределов возможного. Она делает шаг назад и трет виски, пытаясь осознать случившееся.

— Это… это как-то чересчур… Откуда ты все узнала? Почему ты выглядишь как я? — она продолжает тереть виски, как будто облик Тати одурманил ее разум.

— Что нам делать? — спрашивает Ивонна.

Мальвина продолжает тереть виски. Вид у девушки такой, словно ее сейчас стошнит.

— Ну? — сурово спрашивает Ивонна.

И опять ничего.

Стройкова топает ногой.

— Слушай, ты! — рявкает она. — Я понятия не имею, что за хрень тут происходит, но я знаю тебя. Ты была клиентом моих учреждений много лет. Я, скорее всего, из своего кармана заплатила за твои штаны, твою кровать, твою еду и твою треклятую туалетную бумагу не один десяток раз! Как бы странно это ни звучало, ты у меня в долгу. Почему бы тебе не оказать ответную услугу — немного сосредоточиться и сделать все, что нам нужно, чтобы начать спасать кой-какие жизни, а?

Мальвина встряхивается.

— Как она может знать, что мы все в опасности? В смысле, каким образом?