Демон заревел, словно от боли, из пасти вырвалось пламя. Гелерра отбила поток в последнюю секунду и на долю мгновения потеряла концентрацию, опустившись чуть ниже – щиколотку мигом пронзило острой болью, многоногая змея дотянулась-таки, вцепившись острыми загнутыми зубами, дёрнула адату вниз.

Что?! Какая-то мерзкая тварь сумела?!..

Гелерру душила ярость, такая, что заглушила даже боль.

Чистая сила лилась свободно и легко, и истребительные чары складывались сами собой.

Демон успел наступить на белые перья её крыльев, когда грудь его лопнула, взорвавшись изнутри. Словно выпущенное из катапульты ядро, взлетело, пылая, крутясь и разбрасывая искры, его сердце, чёрное, оплетённое, словно змеями, верёвками толстенных жил.

Однако многоногая змея успела обвиться вокруг адаты, повалить, пасть нависла над лицом Гелерры, с клыков капала зелёная едкая слюна.

Адата забила крыльями, сопротивляясь, – и её окончательно свёл с ума вид белоснежных перьев, измазанных не то кровью, не то слизью из внутренностей поверженного демона.

Она вцепилась обеими руками в глотку змеевидной твари, толстую, словно бревно, защищённую несколькими пластами жёсткой чешуи; и её тонкие пальцы, окутываясь голубоватым пламенным туманом, начали погружаться в демоническую плоть.

Броня бестии не выдержала, по запястьям Гелерры потекла жгучая тёмная кровь. Демон захрипел, чудовищные лапы забились, заскребли в агонии, но адата уже вливала в собственные руки недостающую мощь. Одно движение – оторванная голова твари полетела в сторону, а сама Гелерра ловко вывернулась, спасая белоснежные крылья от потока дымящейся жижи, хлынувшей из обрубка шеи чудовища.

Гарпию трясло от ненависти. Какая же она теперь грязная, страшная, вонючая!

Кор Двейн наверняка же знал, чем может кончиться эта погоня; но и пальцем не пошевелил, чтобы помочь! Сам чистеньким остался, и дружки его тоже!

Все они одинаковы, эти боги и маги. И с ними нужно точно так же. Притворяться, лгать, предавать и обманывать, иначе тебе так и будут бить в спину, Гелерра, а ты будешь только растерянно и жалко улыбаться, пытаясь кому-то понравиться.

Миг осознания был как холодный нож, пронзивший внутренности.

Гелерра выпрямилась, всё ещё дрожа от отвращения. Пнула обезглавленный труп; брезгливо встряхнула крыльями.

Мне нужны служанки, вдруг подумала она. Чтобы со всем тщанием ухаживали бы за моими пёрышками. Чистили, укладывали, умащивали драгоценными маслами. И чтобы я ради кого-то ещё так измаралась… да никогда в жизни!

Когда всё кончится, непременно заведу служанок.