— В смысле, давно из питомника?

Пернатая гостья застенчиво ковырнула лапкой подоконник:

— Весной вылупилась. А, что?

— Понятно.

Девушка дернула запутавшуюся в волосах щетку и зашипела: по комнате поплыл запах горелого молока.

— Видишь ли, деточка. Я прекрасно знаю, кто я такая на самом деле. Понятия не имею, чего там тебе наговорили, но в ближайшую пару лет я Землю покидать не собираюсь. Нравится мне здесь.

— Ну, Катерина Тарасовна-а… — заныла птичка, — ну, как же там без ва-ас…

— Без меня там прекрасно обходились без малого сотню лет!

Катька отшвырнула щетку и полезла в трюмо за сигаретами.

— Всяко, со мной не считались, игнорировали и мешали думать самостоятельно! А сейчас пытаются купить дурацкими обещаниями, как какую — то… какую — то… — она яростно сунула в рот сигарету, — наивную малолетку!

— Это вы что это, курите, да? — всполошено защебетала птичка. — Да как же это?

— Я еще и шаром огненным запустить могу, — мрачно пообещала девушка и щелкнула зажигалкой.

Впечатлительная пичуга, увидев язычок пламени, закатила глазки и рухнула в обморок куда-то на двор.

— Пятый этаж! — запоздало крикнула Катька. Бросилась к окошку, готовясь увидеть на асфальте трупик. Птичка пропала.

— Телепортировалась… — облегченно выдохнула девушка, с наслаждением несколько раз затянулась, а потом щелчком отправила дымящийся окурок за окно, — успела, таки. Только теперь как пить дать родителям про сигареты наябедничает. Антя-а!

И, сердито бурча под нос витиеватые проклятия идиоту, научившему летавок разговаривать, накинула халатик и поплелась будить соседа по общежитию.

Екатерина Тарасовна Леденцова быладевушкой видной. Высокая, ладная, с пронзительными зелеными глазищами на пол-лица, она ярко выделялась среди девиц факультета изящных искусств Нижегородской гуманитарной академии. Откровенно говоря, выделяться ей приходилось не слишком часто, потому что занятия сударыня Леденцова прогуливала по-черному. Если же дело касалось отчисления, она просто шла с покаянным видом в деканат, и на следующий день, как по мановению волшебной палочки, была вновь зачислена в студенты. А декан с завидной регулярностью брал отгул по поводу разыгравшегося аллергического ринита.

Стипендии Катьку лишили еще на первом курсе, но девушка не отчаивалась и продолжала жить на широкую ногу — шмотки, бары, концерты. На все вопросы о доходах она делала загадочное лицо и беззастенчиво врала о богатой тетушке из Монте-Карло. Ясное дело, сокурсницы грешили на то, что Леденцова занимается проституцией, а парни считали девицу содержанкой богатого папика. Особенно после того, как Катька дала от ворот поворот паре факультетских красавчиков, уверенно занимавших первые места в рейтинге популярности.