Маадэр ощущал траекторию, по которой двигалась его рука. Одна небольшая дуга, крайняя точка которой будет располагаться напротив груди незнакомца. Понадобится небольшое усилие пальца и… Ударный коктейль Вурма, впрыснутый без предупреждения в кровь, делал очертания окружающего мира, и так тонущие в подсвеченной зеленым темноте нереальными, рваными, как некачественные театральные декорации. Незнакомец тоже двигался, но он был медленнее, гораздо медленнее.

Ощущение бьющего в лицо ветра. Огонь в крови. Пронзительный запах смерти, растекающийся в воздухе. Гул в ушах.

Мушка револьвера скользнула по груди незнакомца. Маадэр не стал медлить, его палец отреагировал точно в срок. Как обычно. Выстрел в состоянии многократно ускоренного восприятия выглядел как гигантский багрово-оранжевый цветок, расцветающий прямо из дула и медленно раскрывающий свои ослепляющие лепестки. Утробный грохот выстрела ударил по барабанным перепонкам — точно где-то рядом ухнул удар огромного стального молота.

Но незнакомца там уже не было. Несколько фрагментов времени, каждый из которых был куда короче секунды, Маадэр пытался отыскать его взглядом. Люди не умеют исчезать. И люди не могут так быстро двигаться.

А потом краем глаза он уловил какое-то движение, начал поворачиваться, одновременно перенося револьвер…

И мир вокруг него изменился еще раз. Он вдруг подсветился, но уже не зеленым, а молочно-серым, точно вокруг Маадэра в одно мгновенье сгустился густой плотный туман. И мир рассыпался ворохом звенящих осколков.

11

11

На Велроде снова был тот же самый костюм. Сделанный на заказ, узкий в талии, он имел многочисленные достоинства, но обладал и недостатком, особенно ощутимым в шестом отделе — под ним невозможно было спрятать бронежилет. Маадэр смотрел на этот костюм до тех пор, пока синие и черные полосы не стали сливаться в глазах. В горле было невыносимо сухо, язык царапал нёбо. От света огромных плоских ламп слезились глаза.

Ламп в больничной палате было множество, и все — нестерпимо-яркие.

— Очнулся, — удовлетворенно сказал Велрод, заглядывая ему в лицо. Глаза у него были внимательные, а взгляд иногда мог казаться почти мягким, — Молчи, не говори ничего. Живучая куница… Я уж думал, пойдешь на воротник кому-то… Знаешь, почему хорошо работать на Пасифе? Здесь настолько паршиво, что Ад после этого кажется чем-то вроде курорта на Луне. Поэтому начальство нас не торопится забирать по назначению, — он ткнул пальцем в потолок. Потолок был белым, как и все остальное вокруг. Пахло едко — какими-то лекарствами, спиртом, человеческим потом… — Две пули пришлись в живот, жилет тебя выручил, а другие две — в бок, между пластин… Легкое, печень… Еле вытащили.