Второй:
От этого оптимистичного консенсуса в своём раздвоенном сознании ящер радостно взвизгивает, бьёт хвостом из стороны в сторону и пытается подпрыгнуть, от чего его шипы врезаются в стены и потолок с грохотом и скрежетом. Куски раздробленного цемента летят нам под ноги, едкая пыль заполняет весь тоннель и я в ужасе ору:
– Прекрати! Сейчас ты тут всё обрушишь на наши головы!
Тимар мгновенно замирает, сгруппировавшись на полу и пригнувши голову к лапам, а потом виновато поднимает шипастые выступы, которые образуют его, так сказать, брови. Ну, чисто собачья мимика.
Когда мы, откашлявшись от цементной пыли, наконец-то можем оценить степень разрушений вокруг нас, замечаем, что своим хвостом Тимар пробил довольно большую щель в стене, в просвете которой виднеется что-то красное. Я припадаю к расщелине и пытаюсь рассмотреть, что же там такое светится так красиво.
– Вот она, тропа, по которой мне следует идти, – довольно сообщаю я своим спутникам, определив, что там есть ещё один тоннель, усыпанный со всех сторон кристальной породой красных оттенков.
– Откуда такая уверенность? – недоверчиво смотрит Клад.
– В книге моей была инструкция. Долго рассказывать. Но там было: «… иди по красной тропе…»
– Ну, раз так, то да… – всё ещё не понимая причину моей радости, пожимает он плечами.
– Тимар, давай-ка, лупани ещё раз по этой стене. Сделай нам проход, – прошу ящера. – Только дай нам время отойти чуть дальше, чтоб нас тут не завалило осколками.
Два раза просить его не приходится. Наш рептилойдный друг, воодушевлённый перспективой хоть что-то разрушить, со всей дури лупит хвостом по пробитой им ранее расщелине.
Снова грохот и цементная пыль клубами врывается в тоннель, но мы с Кладом заранее приготовились к последствиям разрушений: прижимаем к нашим лицам части своей одежды, дабы не наглотаться едкой массы, витающей в воздухе.
Когда грохот стихает, а в моём мозгу начинает звучать диалог раздвоенного сознания ящера, я открываю глаза.
Первый:
Второй:
Первый: