– Не говори так, – спокойно сказала Ширли. – Это настоящее мясо – именно то, что тебе нужно.

– То, что мне нужно, ты уже не можешь достать. Ты знаешь, что такое эти мясные хлопья? Я все про них узнал сегодня по телевизору. Я не очень интересуюсь этим вопросом, но я же не могу вырубить этот чертов ящик! Длинная программа о животных во Флориде. Должно быть, они там, в Майами-Бич, что-то слышали про животных. Они перестали осушать болота, а вместо этого занимаются черт-те чем. Улиткофермы – как тебе это нравится? Выращивают гигантских западноафриканских улиток – триста граммов мяса в каждой раковине. Вытаскивают, разрезают, обезвоживают, запаковывают и отправляют голодающим крестьянам сюда, на холодный север. Мясные хлопья. Что ты на это скажешь?

– Очень интересно, – сказала Ширли, размешивая бурые, похожие на щепки, кусочки мяса в кастрюльке. – Я один раз видела по телевизору кино, где ели этих улиток. По-моему, это было во Франции. Должно быть, они какие-то особенные.

– Для французов, возможно, но не для меня…

Тут у Сола начался жестокий приступ кашля, после которого он совсем ослаб и лежал на подушках, тяжело дыша.

– Может, хочешь попить воды? – спросила Ширли.

– Нет… все в порядке. – Его раздражение, похоже, исчезло вместе с кашлем. – Извини, что набросился на тебя, малышка, ты за мной ухаживаешь и все такое. Просто я не привык лежать пластом. Я всю жизнь сохранял отличную форму, регулярно занимался спортом, сам себя обслуживал, никогда никого ни о чем не просил. Но есть одна штука, которую не предотвратить. – Он мрачно посмотрел на свои одеяла. – Время идет походным маршем. Кости становятся хрупкими. Поскользнулся, упал – и вот уже в гипсе до самого подбородка.

– Суп готов…

– Не сейчас, я еще не проголодался. Может, включишь телевизор… Нет, оставь. Он мне надоел. В новостях сказали, что закон о чрезвычайном положении пройдет всего лишь через два месяца обсасывания его в конгрессе. Я этому не верю. Слишком много людей ничего об этом не знают или не беспокоятся, а потому на конгресс не оказывают настоящего нажима в этом отношении. У нас по-прежнему есть женщины с десятью детьми, умирающими от голода, которые считают грехом иметь детей меньше. Полагаю, в этом мы можем винить главным образом католиков: они все еще не верят, что контроль над рождаемостью – праведное дело.

– Сол, пожалуйста, не нападай на католиков. У моей матери в семье…

– Я не против кого бы то ни было, и я очень люблю семью твоей матери. И я не против пуритан, когда говорю, что эти задницы поджаривали на кострах старушек за то, что те якобы были ведьмами. Это история. Твоя церковь поставила рекорд в борьбе против контроля над рождаемостью со стороны общественности. Это тоже история. Результаты, свидетельствующие, что они не правы, – за окном. Они навязали остальным свои убеждения, и теперь мы все гнием в одной канаве.