– Когда ты собираешься пить вино? – спросила Анжелика с плохо скрытым нетерпением. Мокрые черные пряди волос хлестали ее по худощавому лицу.

– Когда подойдем к пещере, – твердо ответил Кути.

Барабаны теперь стучали точно в такт сердцу Кокрена, и он интуитивно знал, что точно так же бой сердца и барабанов совпали у всех его спутников.

И тут Кути быстрым движением, так, что ни Анжелика, ни Пит не успели отреагировать, вскинул бутылку и поднес горлышко к губам; когда же он опустил бутылку, Мавранос поспешно протянул руку и взял ее у него.

– А-а-ах! – Ветер унес в море вопль Анжелики, и Кокрен понял, что она собиралась остановить сына, и Кути знал об этом.

Подросток попятился от воды по вязкой жиже, но не упал. «Что ж, – подумал Кокрен, – он не стоял над разверзнутой могилой».

Кути резким движением запустил руку во внутренний карман и выдернул то самое замызганное желтое детское одеяльце, которое дала ему Диана, вдова Скотта Крейна. В первый миг Кокрен подумал, что он отшвырнет его прочь. Но Кути набросил его себе на плечи, и тут же сделался то ли ближе, то ли выше ростом, а одеяло стало похоже на пятнистую желтую звериную шкуру. В мятущемся свете костра Кокрену никак не удавалось присмотреться к мальчику.

Мокрый бланк регистрационного свидетельства Кокрен сунул в карман. Правое запястье все еще болело, и он пытался сфокусировать взгляд хоть на чем-нибудь – на низких кирпичных стенках, уходящих в темноту, на лице Пламтри, на собственных руках – и обнаружил, что, как ни щурился и ни напрягал зрение, был не в состоянии разглядеть точную форму черной дыры на тыльной стороне болезненно подергивавшейся правой кисти.

Барабанный бой ускорился; обмазанные глиной люди повскакивали на ноги и тревожно засуетились, размахивая ружьями и пистолетами, и ритм барабанов теперь совпадал с быстрыми тяжелыми шагами, доносившимися из-за спины.

Кокрен обернулся, и его передернуло, а правая рука снова метнулась за спину, к револьверу, лежавшему в кобуре.

Озаренная светом костра фигура, устремившаяся прямо к ним по грязи, сначала выглядела как бредовое видение трехголовой Кали, размахивающей четырьмя руками, и у Кокрена на мгновение все внутри заледенело, но тут он увидел, что это полный седовласый мужчина, к плечам которого привязана пара жестикулирующих манекенов в натуральную величину, и, когда уже вытащил револьвер из кобуры, он узнал перепачканное гримасничающее лицо – это был доктор Арментроут, сжимавший одной рукой крошечный серебряный пистолет.

Но следом за Арментроутом бежал другой мужчина; вот он догнал доктора и, по-видимому, толкнул его в спину, потому что голова Арментроута дернулась назад и он рухнул ничком в грязь. Пистолетик вылетел из руки и, скользнув по полужидкой глине, громко булькнув, упал в темную воду.