– Почти. Так что там у меня было с глазами?

Даль пожал плечами:

– Показалось… Наверное, показалось.

– Наверное.

Они помолчали. Дальгерт пытался разобраться в собственных, надо сказать, довольно путаных воспоминаниях, а Ферг задумался об одном из давних дней, когда его все еще помнили как князя Эрно.

* * *

Он отложил лопату, стараясь не прислушиваться к многоголосому плачу за спиной. Все, все. Могильный холм насыпан. Еще одна неудача, и еще одна беда: нет больше Заточенных богов, и вроде на все земли, когда-то пострадавшие от них, должны прийти мир и благодать, да только это не так. В Паннонии проклятие Князя Мертвецов никуда не исчезло. Люди продолжают внезапно и необъяснимо терять память, саму личность, уходят в себя и потихоньку угасают. Кто-то сгорает быстро, за считаные дни. Кто-то держится месяц. Но все равно конец один.

А он возвращался с чувством, что победил…

Что зла в мире стало меньше.

Он ошибался. Зло, которое сотворил ты сам, можно попытаться искупить – но плата всегда будет несоизмеримо маленькой.

Эрно заставил себя выпрямиться и посмотреть на людей у края могилы прямо. Несколько женщин, старик, ребятишки – все какие-то оборванные, чумазые.

Копать могилу ему помогала тоже женщина – высокая крестьянка средних лет, поддевшая под традиционную широкую юбку мужские порты.

– Ты, странник, прости уж, – грубовато сказала она, – мы небогато живем. На весь хутор было три мужика. Так один на войне погиб, а двоих вон – схоронили.

– Это их Князь поцеловал, – вздохнул старик. – Князь Мертвецов… Слышал ли о таком?

– Слышал, – вздохнул Эрно. – Все только об этом и говорят.

– То-то. Джерго, нынешний князь Паннонский, даже лекарей собирал в столице, чтобы те помогли с бедой справиться. Говорят, и маги приходили. Да без толку все. Не смогли они понять, откуда на нас эта напасть взялась. Твердят только, что проклятие…

– Давно собирал?

– Ну, коль до нашего села молва добрела, то, видать, весной еще…

На дворе стояла ранняя осень.