Наверное, Мурчалов немного переживал, будто он повлиял на мой выбор.

Я только пожала плечами:

— Не знаю. Мне всегда нравилась математика, но я никогда не хотела стать никем, кроме сыщика. И ведь сыщиком можно быть по-разному, — это была свежая мысль, вроде бы я ее ни разу не думала, но тут она как будто сама собой вылетела у меня изо рта. — Можно анализировать происходящее между людьми и генмодами, как вы делаете, и догадываться о причинах. А можно… — я запнулась, не зная, как сформулировать. — Наверное, анализировать факты и искать взаимосвязи между ними? Не знаю, как лучше сказать.

Мурчалов вывернул мордочку, стараясь заглянуть мне в глаза (что было довольно сложно, поскольку он сидел у меня на руках).

— Интересное наблюдение. Ну ладно, опустите меня на пол, я пойду еще потолкую с Неваляевой. Формалистка, конечно, но намеки понимает… если ей это выгодно.

— А я пойду поговорю с судмедэкспертами, — сказала я, потому что люстру как раз оцепила команда Копылова. — Мне очень интересно, как они так долго сухой лед сохранили? Может, в холодильном шкафу?

— Рано я вас похвалил, — вздохнул шеф. — Вы представляете, какого размера адиабатные холодильные камеры? Но ступайте, если вам охота.

Однако до люстры я дошла не сразу. На полпути я встретила Галину Георгиевну. Ее полицейские тоже уже оставили в покое, и она просто стояла в холле, наблюдая за снующими туда-сюда полицейскими (слуг всех отправили в кухню). Не знаю, почему никто не попросил ее уйти. Может быть, оробели. Может быть, рассудили, что это ее дом, а место тут довольно.

— Галина Георгиевна? — спросила я.

Она быстро вздохнула, как будто мой вопрос вырвал ее из каких-то своих мыслей.

— Анна Владимировна! — казалось, ее удивило, что я еще здесь, но привычная светская вежливость вернулась быстро. — Поздравляю с отлично проделанной работой. Несомненно, я буду рекомендовать вашего шефа и вас всем своим знакомым.

— Это просто прекрасно, — сказала я. И, поскольку обучена светскому обхождению в значительно меньшей степени, чем Галина Георгиевна, не удержалась и спросила: — Как вы себя чувствуете?

На секунду она будто бы снова удивилась, потом улыбнулась мне:

— С точки зрения здоровья — настолько хорошо, насколько это может быть в моем возрасте. С точки зрения душевного состояния… не знаю, милая барышня. За эти несколько дней я уже привыкла было к мысли, что… — она осеклась.

Тут я вспомнила, какую просьбу она высказывала шефу в самом начале расследования: что, мол, если мошенники протаскивают к ней в дом обычного мальчика, которого гримируют под призрака, то она хотела бы, чтобы этого мальчика не сдавали сразу полиции, а показали сначала ей.