Но когда в назначенное время я прибыл на остановку, девушка уже в нетерпении мерила шагами расстояние от дорожного знака главной дороги до пешеходного перехода.

— Я не опоздал, — первым выпалил я.

— Я знаю, это я рано пришла, — всё тем же тихим голосом ответила Настя.

— Что случилось? — такое настроение Архаиной мне явно не нравилось.

После своего возвращения она кардинально изменилась. Улыбка появлялась всё реже, милые глупости превращались в пустоту. Неужели она взрослеет?

Или что происходит?

— Очень странный сон, — ответила она. — Мне приснились сегодня близкие люди, которых уже нет рядом. Сережа. Вадим. Глеб. И знаешь, — резкий вдох, будто старается не заплакать, — Я добровольно пошла за ними. А ты ведь лучше меня знаешь, что за этим следует.

— Не бери в голову, — постарался я успокоить Архаину, поглядывая на дорогу в ожидании нашего автобуса, что бы он спас меня от нелегкого разговора. — Мало ли какой бред может присниться ночью. Не всё то, что воспроизводит нам наше сознание, означает скорую смерть. Тем более я не вижу над тобой никакой угрозы, а кому это лучше знать, чем не мне.

— Мне показалось, что подруга чуть успокоилась, но ее по-прежнему тревожат мысли.

— Наш транспорт, — кивнул я в сторону подъезжающего автобуса.

Девушка улыбнулась и, вставив в уши наушники, зашла в салон автомобиля.

Последнее время она не расстается с мп3-плеером. Депрессия — поставил я диагноз и, заплатив за проезд водителю, упал на двойное сидение рядом с Настей. Но она уже была не со мной, в наушниках на всю играла музыка. И я улавливал лишь отрывки фраз из-за гула мотора. Лишь на очередной остановке я поймал целые строки:

Что ж пусть побудет наедине с мыслями. Музыка имеет свойство обезболивающего. Она переносит нас в другое время, место, к другим людям. Это именно то, что нужно сейчас Архаиной. Она должна успокоить паранойю, проявившуюся так внезапно. Музыка — лекарство. А она в нем нуждается.

— Как думаешь, о чём они думали в последние минуты? — выключила девушка плеер и обратилась ко мне.

Эта новая ее манера «неожиданных вопросов и мыслей» начинает мне надоедать. Особенно если не знаешь что ответить:

— Даже предположить не могу, — закусив губу, я вспомнил последний вопрос Прохорова «Почему не позвонила?»

— Я бы хотела знать, — призналась Архаина и бросила взгляд на проезжающие мимо машины.

— Зачем?

Она пожала плечами, а я заговорил:

— Мне кажется, что люди перед смертью думают о чем-то незначительном. Или значительном только для них. О какой-то мелочи.