Махит вспомнила кровь в луже вокруг Двенадцать Азалии, сколько ее было, какая артериально-яркая, и подумала: «Надежд тут мало».

– Как и я, – вслух сказала она. – Он… он был ко мне великодушнее, чем может ожидать варварка.

Три Саргасс издала странный звук – что-то среднее между всхлипом и смешком.

– Он погиб за тебя, Махит, – сказала она. – Не будь он моим другом, никогда бы не влез в этот бардак.

Девятнадцать Тесло подозвала взмахом руки одного из помощников; молодой человек материализовался у диванов, как голограмма. (Не Семь Шкала, который избавлялся от ядовитого цветка. Который мог и принести ядовитый цветок. Махит еще нужно спросить о нем, обо всем, что случилось той ночью, о том, почему Девятнадцать Тесло изо всех сил пыталась спасти ее жизнь.)

– Не мог бы ты принести асекрете стакан воды и платок, – попросила Девятнадцать Тесло, – и бренди всем нам; думаю, это понадобится.

Он исчез так же споро, как и появился. Эзуазуакат кивнула, словно в чем-то для себя убедившись, и сказала:

– Если – а это серьезное «если», Махит Дзмаре, – я соглашусь привести тебя к его сиятельству в наши времена волнений и неуверенности, рискнув своим положением и, возможно, жизнью, то лучше бы мне знать, что ты планируешь ему сказать. В тех же подробностях. Это должно того стоить, посол. Стоить больше машины бессмертия, которая делает из давних друзей призраков и двойных людей.

В это время помощник вернулся с тремя стаканами темно-медного напитка и одним – воды, и Махит еще никогда в жизни так не радовалась алкоголю. Она взяла с подноса ближайший стакан. Если взболтать, напиток лип к стенкам – вязкий маслянистый перелив.

– Прошу, Три Саргасс, скажи, что это на вкус не как фиалки.

Три Саргасс хлебала воду, как после многочасового обезвоживания – так и было, осознала Махит, из-за слез и бега, – отставила стакан, оценивающе взглянула на бренди и иронично ответила:

– Если я правильно понимаю, это на вкус как огонь, кровь и земля, вскопанная после грозы, – пытаетесь нас споить, ваше превосходительство? Гарантирую, мне сейчас много не понадобится.

– Я хотела, – сказала эзуазуакат, – проявить вежливость. – Она подняла бокал в небольшом безмолвном тосте. – Пейте.

Махит выпила. «За то, чтобы пережить следующие двенадцать часов», – подумала она, пока жидкость скользнула по горлу, яркая, горячая и насыщенная; плазменный огонь и горящий дерн. Необычный петрикор. «За то, чтобы станция Лсел осталась станцией Лсел».