Илона Волынская, Кирилл Кащеев Истинный князь 2 На стороне мертвецов

Илона Волынская, Кирилл Кащеев

Истинный князь 2

На стороне мертвецов

Пролог День рабочий на исходе, раздается зов гудка

Пролог

День рабочий на исходе, раздается зов гудка

— Расставляем ручки, трясем юбчонками! — перегородив проходную немалыми своими телесами, здоровенная бабища обыскивала фабричную девчонку: быстро, но аккуратно ощупала выцветшую кофту, сунула пальцы за пояс и резко встряхнула юбку. И тут же утратив всякий интерес, мотнула головой на выход. — Следующая давай! Подходи — не задерживайся! Чем быстрее я увижу, что вы ни отрезов, ни лоскутов с панской фабрики не тянете, тем быстрее спать пойдете.

— Жадюги ваши паны — лоскутков жалеют. Убудет от них, чи шо? — расставляя руки, чтоб контролерше удобнее было обхлопывать бока, буркнула следующая фабричная — совсем молоденькая девчонка лет шестнадцати. Голос ее звучал равнодушно, а на плоском веснушчатом лице была написана усталая скука.

— Не нравится — вертайся в свою деревню коровам хвосты крутить. — также равнодушно откликнулась контролерша. — Следующая!

— Подтяните мне панталоны, Оксана Мартыновна, будьте так ласковы! Раз уж все едино там лазаете. — с томной манерностью протянула черноглазая бойкая дивчина. Очередь захохотала, а дивчина немедленно получила по заду шлепка, выбившего пыль из ветхой юбчонки. — С вашими нежными ручками только в панские камеристки.

Очередь захохотала снова, а бабища добродушно буркнула:

— Иди отсюда, балаболка! Глаза б мои тебя не видели.

Девица изобразила шутовской реверанс, схватила за руку поджидающую ее веснушчатую подружку, и со всех ног кинулась через проходную ткацкой фабрики на улицу. Они выскочили на заставленный ящиками и тюками фабричный двор.

— Бубух! — рядом с грохотом обрушилась огромная металлическая нога. Фонарь над проходной качнулся, девушки с визгом метнулись в сторону.

— Скра-а-ап! — стальные клешни проплыли мимо, подхватили сразу пару ящиков, и — бубух! бубух! — железная фигура, во мраке смахивающая на гигантского безголового человека, зашагала прочь.

— У-у, идолище поганое! — черноглазая погрозила стальному человеку тощим кулачком.

Сидящий меж плеч грузового паро-бота парень обернулся — в свете фонаря видна была белозубая усмешка под узкой ниткой усов — и помахал девицам.

Черноглазая погрозила кулаком второй раз — и потащила подружку вон со двора.

Им навстречу тянулась мрачная вереница одетых в затрапез уборщиц: ночная смена на ткацкой фабрике заканчивалась затемно, дневная начиналась засветло и оставалось совсем немного времени прибрать пыль и грязь, способные испортить дорогое шерстяное сукно.